Мужчина пожал плечами. Он смотрел на Ребуса.

– С каждым может случиться, правда?

Ребус увидел перед собой протянутую руку.

– Джим Стивенс, – представился мужчина.

– А, репортер?

Ребус позволил теплой, влажной руке на мгновение задержаться в своей.

– Это сержант сыскной полиции Джон Ребус, – сказала Джилл.

Ребус заметил, как вспыхнуло вдруг лицо Стивенса, заметил испуганный заячий взгляд. Однако Стивенс быстро взял себя в руки.

– Рад с вами познакомиться. – Он слегка улыбнулся и добавил: – С Джилл у меня давние отношения, правда, Джилл?

– Не такие близкие, как ты себе, кажется, вообразил, Джим.

Он рассмеялся, бросив взгляд в сторону Ребуса.

– Она просто стесняется, – сказал он. – Я слышал, убита еще одна девочка.

– У Джима всюду шпионы.

Стивенс постучал пальцем по своему кроваво-красному носу и ухмыльнулся, глядя на Ребуса.

– Всюду, – подтвердил он. – Да и сам я всюду поспеваю.

– Ох, любит наш Джим прихвастнуть, – заметила Джилл, и в голосе ее послышались резкие нотки сарказма.

– Завтра еще одна пресс-конференция, Джилл? – спросил Стивенс, шаря по карманам в поисках давно забытых где-то сигарет.

– Да.

Рука репортера легла на Ребусово плечо.

– Давние у нас с Джилл отношения, давние.

Стивенс помахал на прощание, вовсе не рассчитывая на то, что его жест будет замечен, и удалился, хорошенько запомнив лицо Джона Ребуса.

Джилл Темплер вздохнула, прислонившись к стене там, где Стивенс запечатлел свой неудавшийся поцелуй.

– Один из лучших репортеров в Шотландии, – сухо сказала она.

– Ясно. А ваша работа – иметь дело с такими, как он?

– Он не так уж плох.

В гостиной, судя по всему, назревала ссора.

– Ну что, – спросил Ребус, расплывшись в улыбке, – позвоним в полицию, или вы предпочтете приглашение в один известный мне маленький ресторанчик?

– Пытаетесь меня соблазнить?

– Возможно. Вам судить. Вы все-таки сыщик.

– Ладно, будем считать, что вам повезло, сержант сыскной полиции Ребус. Я помираю с голоду. Сейчас, только найду пальто.

Ребус, весьма довольный собой, вспомнил, что и его пальто кто-то отобрал при входе. Оно обнаружилось в одной из двух спален, вместе с перчатками и – приятный сюрприз – неоткупоренной бутылкой вина. Ребус сунул бутылку в карман, расценив находку как ниспосланный свыше знак того, что она ему еще пригодится.

В другой спальне Джилл рылась в куче брошенных на кровать вещей. Под покрывалами, по-видимому, происходило соитие, и все беспорядочное скопление верхней одежды, одеял и постельного белья колыхалось и корчилось, точно некая гигантская амеба. Джилл, тихонько хихикая, нашла наконец свое пальто и направилась к Ребусу, который заговорщически улыбался в дверях.

– До свидания, Кэти! – крикнула она, выходя из комнаты. – Спасибо за вечеринку!

Из-под одеял раздался приглушенный крик – возможно, ответная любезность. Ребус, стоявший с вытаращенными глазами, почувствовал, как его твердые нравственные принципы крошатся, точно сухое печенье с сыром.

В такси они сидели на некотором расстоянии друг от друга.

– Ас этим Стивенсом у вас действительно давние отношения?

– Только в его воспоминаниях. – Джилл смотрела мимо водителя вперед, на поблескивавшую мокрую дорогу. – А память у Джима уже не та. Если серьезно, однажды мы с ним действительно провели вместе вечер. Один-единственный раз. – Она подняла один палец. – По-моему, как-то в пятницу вечером. Безусловно, это была большая ошибка.

Ребус успокоился. Ему вновь захотелось есть.

Однако, когда они добрались до ресторана, он был уже закрыт – даже для Ребуса, поэтому они остались в такси, и Ребус дал водителю свой домашний адрес.

– Я большой дока по части бутербродов с беконом, – сказал он.

– Какая жалость! – отозвалась она. – Я вегетарианка.

– Вот те раз! Значит, вы не едите никакой растительной пищи?

– И почему только, – в ее голосе послышались ехидные нотки, – вы, плотоядные обязательно начинаете подшучивать над нами? Точно так же мужчины относятся к движению за освобождение женщин. Почему?

– Потому что мы вас боимся, – ответил Ребус, уже окончательно протрезвевший.

Джилл взглянула на него, но он следил из своего окошка за тем, как припозднившиеся городские пьяницы ковыляют взад и вперед по изобилующей препятствиями и опасностями Лотиан-роуд в поисках выпивки, женщин, счастья. Вечная круговерть, вечные поиски – люди то и дело, шатаясь, заходили в ночные клубы, пабы, забегаловки; и будто обретя наконец искомое, с жадностью глодали брошенные им жизнью кости. Лотиан-роуд была помойкой Эдинбурга. Но именно здесь находились и фешенебельный отель «Шератон», и «Ашер-холл». В «Ашер-холле» Ребус был один раз – сидел там с Роной и прочими снобами, слушавшими «Реквием» Моцарта. Островок культуры среди дешевых закусочных – как это типично для Эдинбурга! Реквием и пакетик чипсов.

– Ну и как, налаживается в наши дни связь с прессой?

Они сидели в его наскоро прибранной гостиной. Предмет гордости и восхищения Ребуса – музыкальный центр «Накамичи» – ублажал их одной из джазовых записей, входивших в его коллекцию для ночного прослушивания. Композицией Стэна Гетца или Коулмана Хокинса.

Поскольку Джилл призналась, что изредка ест рыбу, Ребус поскреб по сусекам и сделал несколько бутербродов с тунцом и помидором. Бутылка вина была откупорена, и Ребус сварил кофейник свежемолотого кофе (угощение, обычно приберегавшееся для воскресных завтраков). Потом он сел напротив своей гостьи и стал смотреть, как она ест. Он едва заметно вздрогнул при мысли, что впервые после того, как ушла Рона, принимает у себя женщину, но потом припомнил – очень смутно – парочку других романов на одну ночь.

– Связь с прессой налаживается успешно. Уверяю вас, это не совсем напрасная трата времени. В наши дни она служит полезной цели.

– Я и не думал ее недооценивать.

Она посмотрела на него, пытаясь разглядеть, не улыбается ли он.

– Знаете, – продолжала она, – многие наши коллеги считают мою работу совершенно напрасной тратой времени и сил. Уверяю вас, при расследовании такого дела, как это, крайне важно, чтобы пресса была на нашей стороне и чтобы мы имели возможность предоставлять ей информацию, которую хотим предать гласности тогда, когда это необходимо. Это избавляет нас от многих хлопот.

– Правильно, правильно!

– Не мешало бы вам быть серьезней.

Ребус рассмеялся: