– Ыгыгыгыгы!!! – ржал Чугун, мерзко скалясь и выпячивая губы. – Жри дерьмо, сука! Жри, я сказал! Не встанешь, пока…

Но закончить тираду не получилось. Вместо ее продолжения из горла отморозка вырвался придушенный хрип. Железные пальцы Иона сжали горло Чугуна, а колено стаббера врезалось в солнечное сплетение.

На мгновение оцепеневшие мордовороты ломанулись было на выручку хозяину, но тут же словно приросли подошвами к земле, наткнувшись на суровый волевой взгляд и тихое, но грозное:

– Стоять!

– Че встали… – прохрипел Чугун, безуспешно пытаясь освободиться от захвата. – Помогите… Сгною…

Один из мордоворотов вышел из оцепенения и шагнул к Иону.

– Ты это… Отпусти его…

Ион не отпустил, а телохранитель Чугуна рухнул в помои рядом с салагой-стражником, воя, словно сирена, – завоешь, получив удар носком берца в пах. Это Иона не устраивало – зачем привлекать лишнее внимание? Поэтому второй пинок амбал словил уже носом, который хрустнул под ударом, словно древко бракованной стрелы. Вой немедленно перешел в бульканье – кровь, хлынувшая и наружу, и в горло, не способствует производству демаскирующих звуков.

– Кто не хочет спокойно стоять – полежит! – предупредил Ион, глядя в глаза второму амбалу. Тот посмотрел на коллегу, валяющегося в грязи, словно раздавленная гусеница, – и отступил назад.

– Вот и ладушки, вот и хорошо, – произнес стаббер. После чего ударил Чугуна ребром ладони по носу, а затем пинком отправил мерзавца в грязь – туда, где недавно лежал салабон, теперь стоящий в стороне и не без злорадства наблюдающий за действиями Иона.

Стаббер же, разглядев в грязи коричневую кучу вполне определенного состава, бросил:

– Ты это хотел скормить парню, да? Давай-ка, жри сам.

И, схватив Чугуна за волосы, ткнул его мордой в чьи-то отходы жизнедеятельности.

– Душевно поцеловались кровные братья, – с нехорошей улыбкой произнес стаббер. – Хотя ты, Чугун, и брата сожрешь, лишь бы за свои дела по морде не получить, а?

Сын второго зама, кашляя, отплевываясь и шмыгая носом, с трудом поднялся на ноги.

– Вот ты и принял свой естественный вид, сын второго зама, – ровно произнес Ион. – Свинья в дерьме – идеальное сочетание. Самки котяха за такого мужика передерутся, гарантирую.

– Ыыыыы!!! – взвыл Чугун, отступая к сохранившему вертикальное положение телохранителю и стряхивая с морды коричневую субстанцию.

– Как под нашим окном пахнет свежим дерьмом… – напел Ион народную детскую песенку, пережившую двести лет апокалипсиса.

Салага стоял рядом со стаббером и загибался – то ли от боли в солнечном сплетении, то ли от смеха. Скорее всего, от того и от другого вместе.

А Ион продолжал, несколько подкорректировав текст оригинала под сложившуюся ситуацию:

– Свиномордый пожрал, за собой не убрал…

Чугун вжался в стену, затравленно озираясь и пытаясь стереть рукавом с лица чужое дерьмо. Показываться в таком виде всей Зоне ему совсем не хотелось. Увидит кто помимо телохранителей, которых и припугнуть можно, – и никакой статус, никакие отцовские связи не спасут от позора.

– Слышь, Чугун, – продолжал Ион. – Я же только что тебя дерьмом накормил и свиномордым назвал! Ты мужик или кто? Если мужик, так подойди и набей мне морду. Можешь и своей пристяжи приказать, чтоб подключились к процессу. Я-то один, салага не в счет, он еле живой от твоих побоев.

Морально Ион оторвался по полной, давно хотелось, а сейчас прорвало. От души повеселился. Теперь же наружу рвалась злоба, которую можно было удовлетворить только одним способом.

– Все с вами ясно. Короче, пошел вон, – коротко приказал Ион мордовороту, счастливо избежавшему побоев. Тот перевел взгляд на так и не вставшего напарника – и ретировался, будто его и не было.

А Чугун преображался. Самомнение, загнанное страхом куда-то вглубь, вновь начало давать всходы. Его, сына второго зама, – лицом в дерьмо???

– УБЬЮЮЮЮЮ!!! – заорал Чугун, бросаясь на Иона. Но завершить рывок не получилось. Стаббер плавно сместился в сторону, подставил ногу – и здоровенный парень, споткнувшись, с размаху хлопнулся мордой об землю, вдобавок врезавшись пузом во что-то твердое. Хлопнулся – и вспыхнувшая было злость мгновенно испарилась. Остался лишь страх, замешанный на бессилии. Драться со стаббером, который всю жизнь только и делал, что тренировался в воинских искусствах, занятие глупое, бесполезное и крайне опасное для жизни.

Чугун замер на земле, прикрыв голову руками и жалобно скуля. Ион же постоял немного, подумал, потом плюнул на спину сына второго зама и махнул рукой салабону – пошли, мол, отсюда, спектакль окончен, спасибо за внимание, просьба покинуть зал.

Глаза салабона светились от восторга.

– Как ты… это… такую тушу свалил. И урода этого…

– А ты почаще на тренировках появляйся, парень, – ответил Ион. – Если хочешь, я тебе покажу пару приемов, которым не учат вашего брата.

– Конечно! – салабон аж подпрыгнул от восторга.

– Ну, изволь. Вот, например, если нажать сюда, под челюсть…

… Телохранитель Чугуна медленно приходил в себя.

Кроваво-черная муть, плавающая перед глазами, понемногу рассеивалась. Черное пятно прямо по курсу постепенно превращалось в фигуру начальства, сидящего на земле и выковыривающего из носа коричневые катышки.

– Че смотришь? – прохрипел Чугун. – Быстро вскочил и принес мне воды! И чистую одежду не забудь.

Мордоворот встал, покачнулся, но устоял на ногах. Крепко его приложил стаббер, ничего не скажешь. Может, плюнуть на все да попроситься к ним в ученики? Да нет, не возьмут. Стабберы – элита, а он кто? «Шестерка». Принеси-дай-подай-иди нахрен, не мешай.

Телохранителю очень захотелось с размаху долбануть носком ботинка по сытой роже сына второго зама. Но он сдержался. Это Иону, сыну Директора, все сойдет с рук, а ему, простому парню с окраины Зоны, в лучшем случае голову медленно пилой откромсают. Причем могут и не с головы начать, а, скажем, со ступней. Нет уж, пусть все остается так, как есть.

– Да, хозяин, – произнес мордоворот и отправился выполнять приказание, при этом поклявшись про себя, что о происшествии возле мусорных баков сегодня же будет знать вся Зона Трех заводов.

* * *

Не так-то просто вытащить стрелу из тела убитого врага. Но для Лии это было не впервой. Ловко орудуя небольшим кинжалом, девушка расширяла раны убитых осмов и, подцепив наконечник клинком, ловко, одним движением извлекала свои стрелы из плоти мутантов. После этого она тщательно вытирала наконечники о лохмотья трупов и возвращала в колчан оперенные орудия смерти.

Бор шел за Лией, пытаясь сосредоточиться на том, что делала девушка. Получалось неважно. Громилу слегка мутило от вида крови, вытекающей из ран, хладнокровно расширяемых ножом. Помимо всего прочего перед глазами Бора стояла жуткая картина – хрипло кричащий Уфес, тело которого рвали на части маленькие водяные чудовища… Брррр… Никогда еще Бору не приходилось видеть, чтобы кто-то вот так ужасно умирал.