Адам спешился и подошел к Мэллори.

— Слезайте с лошади. Давайте немного пройдемся.

Ее глаза сияли, как драгоценные камни, на щеках выступил нежный румянец. Она позволила Адаму помочь ей спуститься на землю.

Адам привязал лошадей к стволу дерева, где они могли спокойно пощипать свежей травы, а затем, предложив даме руку, медленно зашагал вместе с ней по тропинке.

Некоторое время они хранили молчание, но теперь оно не создавало напряженной атмосферы. Это было мирное молчание двух друзей. Под сапогами Адама хрустели веточки, над их головами шумели густые кроны деревьев.

— Я хорошо понимаю, Мэллори, что вам пришлось пережить, — наконец заговорил Адам.

Его голос звучал негромко и проникновенно. Пальцы Мэллори вцепились в рукав его замшевого сюртука, однако она не произнесла ни слова.

— Мне, конечно, как вы знаете, не довелось пережить смерть возлюбленной, смерть невесты, — продолжил Адам. — Но и на мою долю выпало немало бед. Я знаю, что такое потеря близкого, любимого человека.

Адам замолчал, сожалея о том, что завел этот разговор. Мэллори не прерывала молчания. Ради нее он готов был разбередить душу тяжелыми воспоминаниями. Возможно, его слова облегчат страдания Мэллори, утешат ее.

— Я рассказывал вам о своей сестре? — спросил он изменившимся голосом.

Мэллори вскинула на него глаза.

— Нет, я только знаю, что она умерла много лет назад.

Адам кивнул:

— Да, ей тогда было всего шестнадцать. Когда Делия умерла, я учился на первом курсе университета.

— С ней, по-моему, произошел несчастный случай?

Адам горько усмехнулся.

— Ну да, случай действительно иначе как несчастным не назовешь. Она приняла ужасную смерть.

— Вы выражаетесь как-то странно, — останавливаясь, промолвила Мэллори. — Вы не верите в то, что это был несчастный случай?

Адам тоже остановился.

— Мой покойный отец и врач, осматривавший труп сестры, утверждали, что она утонула во время купания, не рассчитав свои силы и заплыв слишком далеко от берега. Ее нашли в озере, рядом с усадьбой Грешем-Парк. Но как она могла утонуть в знакомом с детства водоеме? Сестра не раз легко переплывала озеро.

Мэллори положила ладонь ему на грудь.

— И все же мог произойти несчастный случай, — мягко сказала она.

— Я поверил бы, что это именно так, если бы не письмо сестры. — У него перехватило горло, и он сделал паузу, а затем заговорил снова слегка дрожащим голосом: — Она утопилась, Мэллори. Моя сестренка покончила с собой.

— О!

— Я избавлю вас от мрачных подробностей, скажу только, что жизнь для нее стала невыносимой и она наложила на себя руки. В адресованном мне письме Делия писала, что приняла твердое решение уйти из жизни, и просила у меня прошения. Я получил это письмо после ее гибели, когда уже ничего нельзя было исправить.

— Адам, мне жаль, поверьте, я не знача об этой трагедии, — промолвила Мэллори, и по ее щеке покатилась слеза.

Адам смахнул ее.

— Я рассказал вам все это не для того, чтобы расстроить вас или вызвать сочувствие. Я просто хотел показать, что знаю, как это больно терять любимых людей. Я понимаю вас, Мэллори, и знаю, что вы сейчас чувствуете. Я тоже пережил боль утраты, и меня долго мучило чувство вины.

У Мэллори задрожали губы.

— Через это проходят все, кто хоть раз терял близких, — продолжил Адам. — Но я сумел побороть отчаяние, и вам тоже удастся. Вы сильная, Мэллори, и я уверен, что у вас все будет хорошо.

— О нет, я вовсе не сильная, — прошептала Мэллори, и из ее глаз снова полились слезы. — Я так хочу избавиться от боли, но не могу…

Адам достал из кармана платок и вытер ей слезы.

— Возможно, боль отпустит вашу душу, если вы позволите ей…

Мэллори нахмурилась.

— Что вы хотите этим сказать? Вы намекаете на то, что я лелею свою боль, что не желаю расставаться с ней? Что я на самом деле хочу быть несчастной?

— Нет, вовсе нет! Мне просто кажется, что вы боитесь снова ощутить вкус жизни, почувствовать радость бытия. Долгое время я терзал себя мыслями о том, что виноват в смерти Делии, и когда чему-то невольно радовался или чем-нибудь наслаждался, то после этого испытывал муки совести и чувствовал себя ужасно.

Адам замолчал. Он не хотел рассказывать Мэллори, о том, что в течение нескольких месяцев после самоубийства сестры пытайся найти утешение в кутежах и грязном разврате. Но это не помогло ему забыться. Он менял любовниц как перчатки, беспробудно пил, спускал деньги в карты, дрался. Однако все это не заглушало боль.

И вот однажды он проснулся в какой-то убогой комнатенке со страшной головной болью и пустыми карманами, которые кто-то обчистил. Он совершенно не помнил, что произошло накануне, и это ужаснуло его. Адам понял, что если не сойдет с этой кривой дорожки, то превратится в копию своего отца.

И эта мысль сразу же отрезвила его. Ради светлой памяти сестры, ради покойной матери, которая следила за ним с небес, Адам должен был остепениться. Мать оставила ему небольшое состояние, к которому отец по закону не имел доступа, и на эти деньги Адам смог продолжить обучение в Оксфорде. Адам с жаром взялся за учебу, которой раньше пренебрегал, и уже в восемнадцать лет превратился в умного зрелого мужчину.

Вздохнув, он погладил Мэллори по руке и вгляделся в ее аквамариновые, как морская гладь, глаза.

— Не сразу, но все же я понял, что мои муки и страдания не вернут Делию, — снова заговорил он, — Вряд ли ей было бы приятно видеть, как я терзаюсь. Делия была доброй, отзывчивой, чуткой девочкой. Могу с уверенностью сказать, что Майклу Харгривсу тоже не понравилось бы, что вы убиваетесь по нему. Он покоится с миром, и ваша душа тоже должна обрести мир и покой. Позвольте себе стать счастливой!

По лицу Мэллори пробежала тень. Она дрожала как листок на ветру.

— Но я боюсь, что забуду его, — прошептала она. По лицу ручьем текли слезы. — Мы так мало времени провели вместе. Сразу после помолвки Майкл отбыл в свой полк. Я боюсь, что если снова вернусь к прежней жизни, то его образ совсем поблекнет и сотрется из памяти. И это будет выглядеть так… так, словно я предала его.

Адам обнял ее за плечи.

— О предательстве не может быть и речи, Мэллори. Вы никогда не забудете его, помяните мое слово. Ведь вы любили Майкла, а истинная любовь никогда не умирает.

Мэллори прижалась лицом к его груди и разрыдалась. Адам, как мог, принялся успокаивать ее, стараясь унять слезы.

При этом его сердце разрывалось от ревности. Это было недостойное чувство, и Адам пытался побороть его. Впрочем, он не был святым, а человеческие эмоции не всегда бывают благородными. С какой бы самоотверженностью он ни относился к Мэллори, в глубине его души всегда жило эгоистическое чувство. Он завидовал Майклу, который сумел покорить сердце Мэллори и привязать ее к себе так крепко, что эту связь не могла разорвать даже смерть.