– Что ж, значит, хотя бы с этим все в порядке. Тебе надо связаться с кем-нибудь из тех, кто помогал отцу вести дела, например, с управляющим или другим доверенным лицом, и они, без сомнения, пришлют немного денег на обратную дорогу. Впрочем, шериф, наверное, уже известил кого следует, и ты скоро вернешься домой.

Десса задумчиво посмотрела на свои руки, лежащие на коленях. Вернуться домой? Снова трястись сначала в жутком дилижансе, а затем – в шумном, насквозь пропахшем угольной копотью грязном поезде? Проделать еще раз весь этот мучительный путь, чреватый новыми опасностями и оскорблениями? Ну уж нет!

– Я не поеду домой, по крайней мере пока. После того, что случилось, я просто не смогу заставить себя снова сесть в почтовый дилижанс.

– За это тебя трудно осуждать, – понимающе усмехнулась Роуз. – Путешествия в подобных скрипучих ящиках не для юных красавиц. Да и меня тоже после часа такой езды начинает выворачивать наизнанку.

Десса вздохнула. Она не привыкла, чтобы женщины выражались столь резко и прямолинейно. Однако это уже не казалось ей чем-то ужасным, поскольку по собственному горькому опыту она знала, что скромность и хорошие манеры отнюдь не помогают выжить здесь, на самой дальней окраине цивилизованного мира.

Некоторое время Роуз молча смотрела на девушку, а затем села рядом с ней и взяла ее за руку.

– Бен рассказал мне, что с тобой стряслось по дороге сюда. Ты храбрая девушка и умеешь постоять за себя, но все равно тебе невероятно повезло. Путешествовать здесь в одиночку – полное безумие, на это отважится не каждый мужчина, о женщинах же и говорить нечего. Странно, что твои родители не подумали об этом. Ну ладно, слава богу, ты здесь, целая и невредимая, и тебе больше ничто не грозит. Господь наградил тебя сильным характером, и, я уверена, ты сумеешь справиться со своим горем. Мы поможем тебе. Мы с Беном.

Пальцы Дессы нервно сжались. Ей захотелось в оправдание родителей рассказать Роуз о том парне, которого отец нанял охранять ее и который, оказавшись слишком падким на азартные игры, спиртное и продажную женскую ласку, нашел все это в некоем заведении, до боли похожем на то, где она сейчас находилась, и наотрез отказался ехать дальше.

Девушка уже открыла рот, собираясь все объяснить, когда у нее вдруг заурчало в животе, да так громко, что она страшно смутилась.

– Да ты же ничего не ела! – всплеснула руками Роуз. – Как я могла об этом не подумать! Пойду потороплю этих лентяек с завтраком. Опять небось собрались в кружок и сплетничают, вместо того чтобы заниматься делом.

– Что вы, стоит ли так беспокоиться, я вполне могу…

– Глупости, моя дорогая, – решительно перебила ее Роуз. – Сегодня я помогаю тебе, а завтра, кто знает, быть может, настанет твой черед помочь мне. Да, кстати, ночной горшок под кроватью, ванна прямо перед тобой, а насчет горячей воды я распоряжусь. Приводи себя в порядок и спускайся вниз. Я тебя не тороплю, но и слишком тянуть не советую, а то все это может закончиться голодным обмороком.

Пока Десса и Роуз завтракали, из города, паля в воздух и оглашая окрестности пронзительным свистом, выехала большая группа вооруженных людей.

– Уолтер повел свою армию в бой, – прокомментировала Роуз и откусила еще кусочек пышного бисквита.

– Они отправились ловить тех двоих, что… – Десса запнулась; тонкая фарфоровая чашка в ее руке дрогнула и ударилась о блюдце.

– Да. В последнее время разбойные нападения что-то слишком уж участились. Сразу после войны здесь царило полное беззаконие, но потом все как-то успокоилось. Бог свидетель, тогда и грабить-то было почти нечего. А когда старого шерифа Пламмера повесили как главаря одной из банд, разбой и вовсе прератился. Но это было несколько лет назад, а в чем дело сейчас, не знаю, просто не знаю… Впрочем, поговаривают, что в горах скрывается новая банда, которую возглавляет не кто-нибудь, а сам чертов Янк. По слухам, он служил в армии северян и вернулся оттуда полным психом, поклявшись, что вернет врагам каждый выстрел, направленный против него. Правда это или нет, судить не берусь. Похоже, они постепенно продвигаются дальше на юг страны, ближе к железной дороге, чтобы грабить поезда. Понятно, там возят куда больше денег, но, на мой взгляд, одно дело обстрелять практически беззащитный дилижанс или взять захолустный банк, и совсем другое – остановить поезд. Вскоре они и сами в этом наверняка убедятся.

Десса сидела молча, слова Роуз долетали до нее как сквозь густой туман. Все ее мысли были по-прежнему заняты страшной смертью родителей, и тяжесть этой невосполнимой потери почти вытеснила из ее сознания даже те немногие, но жуткие часы, что она провела в обществе мерзавца Коди и его напарника.

Роуз быстро взглянула на нее и чуть тронула свои безупречно накрашенные губы льняной салфеткой.

– Что с тобой, дорогая? Ты совсем ничего не ешь. Так не пойдет, тебе сейчас просто необходимо хорошенько подкрепиться, иначе совсем сил не останется. Ну-ка давай, берись за вилку!

Здравый смысл ее слов заставил Дессу немного встряхнуться, и в ней впервые шевельнулось теплое чувство по отношению к своей новой знакомой. Кем бы та ни была, какими бы сомнительными, с точки зрения общепринятой морали, вещами ни занималась, она держалась действительно дружески и проявляла искреннюю заботу, а ведь еще до сегодняшнего утра они и знакомы-то не были… Роуз права: если думать только о своих бедах, слез не избежать, а слезы лишают сил. Девушка послушно взяла вилку, подцепила кусочек картофеля и отправила его в рот.

Роуз покачала головой. Она ясно видела, что Десса лишь огромным усилием воли держит себя в руках, и ей не хотелось нарушать это шаткое равновесие излишними нотациями, но если этот ребенок еще и перестанет есть…

– Я не могу, Роуз! Не знаю, что и делать, – роняя вилку, в отчаянии пробормотала Десса. Она так и не смогла заставить себя проглотить хоть крошку. Пища казалась ей грубой и лишенной вкуса, словно перед ней на тарелке лежал не восхитительный кусок сочного мяса с золотистой жареной картошкой, а кусок того железного обода, который Бен когда-то никак не мог нацепить на колесо своей повозки. – Правда, не знаю!..

– Вижу. Мой совет предельно прост: постарайся не думать ни о чем другом, кроме того, что должна сделать в данный момент, а в данный момент перед тобой стынет довольно аппетитный завтрак… А, ладно! – Она безнадежно махнула рукой. – Попробуем с другого конца, раз уж ты все равно настроена только на это. Пока ты принимала ванну, я успела перекинуться парой фраз с шерифом Муном. Так вот, Уолтер говорит, что понятия не имеет, кого следует известить о твоем несчастье. Решай сама.

– Я так и думала, – кивнула Десса. – Есть только два человека, кому можно послать телеграмму: наш адвокат и управляющий, которые помогали отцу вести дела.

– Вот и отлично, отсюда мы отправимся прямо на телеграф, – деловито отозвалась Роуз. Больше всего на свете ей хотелось сейчас внушить хоть каплю бодрости этой несчастной девочке, не дать ей окончательно уйти в себя, забиться в самый дальний угол своих воспоминаний и потерять чувство реальности. Боже мой, остаться сиротой в восемнадцать лет! Такого никому не пожелаешь.