– А каким образом мы узнаем об этом? – поинтересовался пожилой, с виду рассудительный мужчина в деловом костюме, с короткой стрижкой и гладко выбритым подбородком. Он сидел рядом с женщиной, чуть моложе его, с которой все время находился вместе, – видимо, с женой.

– Узнаете, – неопределенно взмахнул рукой Мугид.

– Ну что же… – сомневаясь, покачал головой вопрошавший

– Не переживайте, господин Валхирр, – успокоил его старик. – Вам с госпожой Валхирр не грозит заблудиться или попасть в какое-нибудь тайное место, каждый увидевший которое подлежит немедленному умерщвлению. Все будет в порядке.

Господин Валхирр натянуто улыбнулся. Я мысленно покачал головой: лицезреть три совсем разные улыбки за столь короткий промежуток времени! И еще молчащий Данкэн. Весьма насыщенный день.

Мугид снова оглядел нас, словно воспитатель – малышей, раздумывающий, выпускать их гулять или же не выпускать. Мне его взгляд, откровенно говоря, не понравился, но после вчерашних слов я вполне мог судить предвзято.

– Ну что же, господа, – резюмировал наш повествователь. – Я прощаюсь с вами до ужина. Обедать скорее всего мы будем в разное время – когда кто пожелает. Просто приходите в Большой зал, а слуги позаботятся о вас. Впрочем, – добавил он, помедлив, – думаю, с ужином у нас выйдет точно так же. Поэтому до завтра, господа. Возможно, с некоторыми из вас мы сегодня не увидимся.

Я пожелал, чтобы сказанное прежде всего касалось меня – совсем не хотелось лишний раз встречаться с этим человеком. На сегодня мне вполне должно было хватить Данкэна с его сумасшествием.

Тот уже вцепился клещом в рукав моей рубашки и волок из комнатки Я только и успел бросить прощальный на Карну да вымученно ей улыбнуться. Кажется, она не обратила на меня особого внимания, увлеченно беседуя с толстухой и господином Чрагэном. Ну вот, еще одна улыбка. Просто день фальшивых улыбок! Только Карна во всей нашей компании и улыбалась открыто, без задних мыслей. Наверное. Данкэн стоял рядом, дрожа всем телом, словно загнанный конь. Не вызывало сомнений то, что он тяжело болен. Больше всего это походило на лихорадку, но я никогда хорошо не разбирался в хворях. Здесь для подобных целей должен быть лекарь. Позже спрошу у… да нет, не у Myгида – у слуг. Они наверняка знают.

– Простите мне мое поведение, но вы долж… прошу, выслушайте меня. А до тех пор ничего не говорите. Полно, да Данкэн ли это?!

– Пойдемте. – Он так и не выпустил рукав моей рубашки. Я подумал о том, что после сегодняшних приключений ее Придется сменить – мятые рукава всегда вызывали у меня легкое отвращение.

Стоило мне воздеть кверху брови и открыть рот, чтобы просто спросить, куда же он намеревается идти, как журналист побледнел и затрясся пуще прежнего:

– Умоляю, молчите!

Я отодвинул вопрос подальше, в самый темный уголок памяти, и поинтересовался у самого себя – с какой стати вообще все это делаю. Ответ оказался до банального прост мне было интересно.

Поэтому я пообещал себе сдерживаться и пошел вслед за Данкэном, ведомый им, словно хозяин – большой и непослушной собакой.

К моему удивлению, наш путь лежал к входной двери. Журналист повернул ручку, и дверь открылась, обдав нас волной и свежего прохладного воздуха. Кто-то из гостей оглянулся, чтобы выяснить, почему стало холоднее, но дверь за нами захлопнулась, позади остались тепло и уют гостиницы (весьма, кстати, относительный).

– Так в чем же дело? – не выдержал я. Сильный ветер мгновенно растрепал волосы на голове и надул рукава рубахи – Какого демона?..

– Помолчите! – умоляюще вскрикнул Данкэн. – Помолчите и дайте мне сказать!

– Так говорите же! – прорычал я.

Журналист уставился на меня выпученными глазами; в следующую секунду его словно прорвало. Он говорил примерно так, как барабанит по клавиатуре профессиональная машинистка.

– Снова! Вы видите, это началось снова! Конечно, я сам виноват. Я довел вас. И ведь знал же, что делаю, но не продумал все до конца. И вот теперь – сызнова. Это началось с самого утра – помните, я не пришел на завтрак и ждал вас всех уже внизу. А знаете, почему я не пришел? Отнюдь не из-за того, что не был голоден или постился. Нет! Я просто не мог прийти. Слышите! Я проснулся рано утром, оделся, а потом подошел к двери комнаты с твердым намерением выйти оттуда и попасть в Большой зал. Что, вы думаете, со мной произошло? Я не мог двинуться с места! Да-да, я не шучу и не оговариваюсь! Я не мог двинуться с места. Но стоило мне только развернуться и направиться к кровати, как мое тело снова начало слушаться меня. Я попробовал еще раз выйти из комнаты. (Самое интересное, что этим утром я уже покидал ее, когда посещал отхожее место.) Прежде мне это удавалось, но теперь, как только я приблизился к двери, все мышцы мои снова отказались повиноваться. И так несколько раз. В это время пришел слуга и спросил, буду ли я завтракать. Кажется, я ответил что-то крайне грубое, но – поймите меня! – я был растерян и даже испуган. Мне совсем не улыбалось провести остаток своей жизни в этой растреклятой комнатушке. И вот тут-то я вспомнил наш вчерашний разговор. Помните, вы сказали. «Надеюсь, за завтраком мы с вами не увидимся»?

Я кивнул, но, кажется, журналист не обратил внимания. Данкэн тараторил как заведенный, и я уже начал догадываться, кто его «завел».

– Вот в этом-то все и дело! В этих ваших словах! Они вынуждали меня оставаться в комнате. И теперь история повторяется снова: вы велели говорить, и я говорю. Я хочу остановиться, но не могу этого сделать. И наверное, не смогу, дока не закончу… Так вот, возвращаясь к сегодняшнему утру. Когда я догадался, в чем дело, я решил проверить свои предположения. Стоило только убедить себя, что я иду не в Большой зал а вниз, чтобы дожидаться там остальных, – и тело оставалось послушным мне до тех пор, пока я не изменил свои намерения. Я поэкспериментировал некоторое время, догадываясь, что уж его-то у меня предостаточно – вы как раз завтракали. Потом я все-таки спустился на первый этаж и стая ждать там. Дальнейшее вам известно.

Он замолчал и облегченно вытер лоб. Хотя здесь, на площадке, было холодно, Данкэн за время своего монолога изрядно вспотел.

Я медленно отошел к парапету, не зная, что и сказать. Разумеется, я ни секунды не верил в то, что способен управлять другими людьми при помощи слов. В конце концов, раньше этого никогда не случалось, так с какой же стати такой способности появиться теперь? Но и обвинить Данкэна во лжи я не мог. Потому что он не лгал. И не разыгрывал меня. Он говорил правду и искренне верил в то, о чем говорил. Другой вопрос: что же случилось с ним на самом деле? Мысль о самовнушении я отбросил сразу. Не тот Данкэн человек. Но что же тогда?! Я не знал. И если честно, не особенно желал выяснять. Мне хватало забот и помимо всех этих новооткрывшихся сверхъестественных способностей собственного организма.

Журналист несмело кашлянул за моей спиной, а потом осторожно спросил:

– Ну что?

Я пожал плечами: