— Моя…

— Тебе совсем не нужна любовь до гроба, и, поверь мне, мне она сейчас тоже совершенно ни к чему. Мне нужна лишь одна ночь, и все.

Гриффин усмехнулся.

— И раз ты здоров… Ведь ты же здоров?

— Конечно.

— Вот и хорошо. Даже замечательно.

В немом изумлении Гриффин разглядывал Николь. Он никогда еще не попадал в такое странное положение, и никогда еще ни одна женщина не делала ему такого предложения. Гриффин как-то привык к роли охотника, а не добычи, и, честно говоря, его привычная ипостась нравилась ему намного больше.

Но ведь должно же быть в жизни разнообразие?

— Николь, ты знаешь, что ты — сумасшедшая? — спросил Гриффин

— Ты это к чему? — улыбнувшись, уточнила она.

Отбирая у нее бокал, Гриффин сказал себе, что все будет просто замечательно. Нужно просто затащить ее в постель и покончить с этим. А потом она не будет отличаться для него от всех прочих женщин.

Он перестанет думать о ней каждую секунду и снова сможет спокойно спать по ночам. А потом они оба двинутся дальше.

Черт, ведь так и нужно было сделать с самого начала, как это он раньше не понял?

Хотя угрозы Кэти вполне объясняли его медлительность. Но что значат какие-то там давние угрозы, когда рядом с ним такая обворожительная женщина в крошечном бикини?

— Никаких ожиданий, — прошептала она.

— И никаких обещаний, — согласился Гриффин.

— Один лишь секс.

— И ничего больше.

— Я принесла презервативы.

Надо же, и как она только умудрилась их спрятать под своим миниатюрным нарядом?

— Молодец, — прошептал Гриффин и наконец-то исполнил свою заветную мечту последних дней и поцеловал ее.

И от первого же прикосновения к ее губам его пронзил электрический разряд, внутри разгорелся бешеный огонь, а каждая клеточка тела закричала от наслаждения.

Николь с готовностью приоткрыла губы, впуская в себя его язык, страстно отвечая на все его движения. Гриффин притянул ее к себе еще ближе, усадил на колени, и она обвила его влажную шею своими теплыми руками.

Ее пальцы принялись ласкать его так напористо, как будто она, так же как и он сам, никак не могла насытиться прикосновениями. Гриффин прижимал ее к себе все сильнее, все ближе, но ему все равно было мало этого подтянутого и при этом весьма фигуристого в нужных местах тела, ему хотелось познакомиться с этими изгибами еще лучше.

Гриффин обхватил ее правую грудь рукой, провел большим пальцем по затвердевшему соску, и Николь с готовностью выгнулась ему навстречу.

Продолжая играть с ее сосками, Гриффин посмотрел ей в лицо. Глаза горят, губы приоткрыты, тяжелое дыхание… Она слегка поерзала у него на коленях, и Гриффин яростно зашипел, ведь он чувствовал, что достаточно одного неосторожного движения, и он взорвется. А значит, действовать нужно безошибочно.

Ухватив Николь за талию, он усадил ее на себя верхом, едва справившись с собственным телом.

— Неплохо, — выдохнула она.

— А будет еще лучше, — хрипло пообещал он.

— Ну так вперед.

— Как скажешь, — улыбнулся Гриффин и еще раз поцеловал Николь.

Ее вкус на губах, ее теплое тело в его руках, ее ноги, прижатые к его ногам… Гриффин уже буквально сходил с ума от переполнявшего его желания. Еще ни разу в жизни он не испытывал ничего подобного. Что бы там ни было, сейчас он уже не сможет остановиться, пока не войдет в нее, а обо всех проблемах он подумает как-нибудь в другой раз.

Потянувшись к низу ее купальника, он ухватился за зеленую тряпочку, и Николь послушно приподнялась, позволяя освободить себя от совершенно не нужного сейчас предмета гардероба. Им обоим уже не хватало дыхания.

— Прикоснись ко мне.

— С удовольствием, — заверил он, накрывая ее самое сокровенное место рукой.

Николь протяжно и хрипло застонала, и этот стон эхом раздался у него в груди. Всепоглощающий голод полностью завладел Гриффином, но при этом ему жизненно необходимо было не только удовлетворить свою собственную страсть, но и почувствовать ее оргазм, увидеть, как в ее глазах горит восторг, а все тело дрожит от наслаждения.

Неторопливо погрузив в нее один палец, Гриффин улыбнулся, услышав ее хриплый стон.

— Так хорошо…

— А будет еще лучше, — повторил он, вводя в нее второй палец, лаская, дразня и поглаживая ее жаркие глубины до тех пор, пока она вся не начала дрожать в его руках. Крепко обняв ее одной рукой и не давая сдвинуться с места, Гриффин принялся действовать второй рукой еще яростнее, буквально доведя ее до неистовства своими умелыми пальцами. И судорожно вцепившись в его плечи, она откинулась назад, полностью отдаваясь во власть его рук и наслаждения.

Гриффин пристально смотрел ей в глаза, чувствуя, что сам вот-вот взорвется, но при этом не в силах перестать ее ласкать.

Николь уже едва могла дышать, но такие мелочи ее сейчас совершенно не волновали. Наслаждение накрыло ее с головой, не оставив места никаким другим мыслям и чувствам. Как же давно к ней не прикасался мужчина! Да и в любом случае стоит признать, что она еще никогда не испытывала ничего подобного.

В ясных голубых глазах Гриффина сейчас горело одно лишь желание. Просто не верится, что она сама пришла к нему, и как хорошо, что она все-таки это сделала! Ведь сейчас ей, как никогда, хотелось этого огня, этой страсти.

Ее пальцы спустились с его плеч, пробежали по крепким мускулам. Его волосы были чернее ночи, а глаза горели лишь для нее одной. И пусть всего лишь на несколько коротких мгновений, но сейчас она была единственной женщиной в жизни Гриффина Кинга. Пузырящаяся вокруг них вода, его напрягшаяся плоть, ее все еще дрожащее тело… Лучшая ночь на свете.

— Так хорошо, — прошептала она и легонько поцеловала его в губы.

Но он поймал ее и целовал до тех пор, пока у нее голова не пошла кругом, а тело не вспыхнуло с новой силой.

Николь чувствовала, как тает в его руках, превращаясь в один сплошной комок наслаждения, когда он чуть отстранился, потянулся к застежке ее верха от купальника и пообещал:

— И это всего лишь начало.

— Приятно слышать. — Теперь она совершенно обнажена. И при этом сидит в джакузи с Гриффином Кингом. Мечта, ставшая явью. А потом он накрыл ее груди своими руками, и у нее в голове не осталось ни одной связной мысли. — У тебя волшебные руки, — выдохнула она.

— Да, мне это уже говорили.

— Не сомневаюсь. — И пусть при этих словах где-то в глубине ее сознания и прозвенел тревожный колокольчик, она не обратила на него никакого внимания. Ведь она и так прекрасно знала, что до нее в его руках побывали сотни женщин. Испытали то же, что сейчас испытывала и она сама.