богу, я понимал, что это страсть, которая пройдет. Мы виделись редко, пару раз в месяц, наверное. Так складывались обстоятельства, иначе было бы чаще. Я горел, как мальчишка. Мы скрывались, ведь если бы мой друг узнал, даже не раздумывая, сломал бы мне ребра. А через полгода, представляешь, жена услышала, как я с ней разговариваю по телефону. Такая глупость! Она не плакала, не устраивала истерик, а просто сказала, что я — скотина. В этот момент я понял, что заигрался, и в тот же день поставил точку. Перезвонил сестре друга и сказал, что пора закругляться. Жена сначала забрала детей и полгода жила у

родителей. А потом простила и вернулась. Я после этого год даже не смотрел на других женщин. А потом опять…

— Стас, а как ты изменяешь своей жене? — я еще не поняла, как относиться к подаваемой информации, поэтому решила задать побольше технических вопросов.

— В смысле?

— В прямом. Есть какой-то график, которому ты четко следуешь? Схема соблазна? Нужна ли определенная ситуация, чтобы ты возбудился? — мой интерес был очевиден: я пыталась ступить на неизведанную территорию и ненароком не подорваться на мине.

— Боже упаси, Тамрико, никаких графиков и схем нет. Я не профессионал, а обычный мужчина. Нас таких тысячи. А может, и миллионы. Помню, когда я еще только начинал работать, мы поехали с коллегами в загородный дом на пикник и бильярд. И вот когда мы наслаждались игрой, они вскользь начали обсуждать своих любовниц. А у них у всех жены, дети. Я тогда еще не понял, зачем жениться тогда вообще? Теперь знаю — одно другому не мешает. Что касается ситуации для возбуждения, то надо поразмыслить… Интересный вопрос, между прочим. Я никогда раньше об этом не задумывался.

Прикуривая очередную сигарету, Стас погрузился в себя, а я — в остатки рагу. Так бывает:

для одних секс — начало красивого путешествия, для других — просто процесс. Вопрос в том, как заранее отличить первых от вторых.

— По поводу ситуаций. Ты знаешь, мне кажется, некоторые условия все-таки есть. Меня со страшной силой заводит, когда женщина сама предлагает мне секс.

— А как у тебя получается спровоцировать ее на это?

— Господи, ты так произнесла это, словно это сложность какая-то. Соблазнить женщину. Современную. Сказать пару комплиментов, купить цветы, поинтересоваться тем, что ей интересно, внимательно посмотреть ей в глаза, выгулять вместе с ней ее собаку — и она твоя. Это все сложно, что ли?

— Не сложно. Наоборот — как-то слишком просто.

— Прости, но это так, — напротив меня блеснули глаза Стаса, став-? шие на миг человечными, а не просто мужскими. — Женщины склон-? ны преувеличивать все. И мужчин, и себя. Вам кажется, что со сторонь| все как-то величественно, но в реальности именно так. Вы где-то там в своем воображении пару часов недоступны, а на самом деле «я уже еду, милый». Почему бы вам не начать жить в реальном мире?

— Получается, ты обманываешь этих женщин. Ты ухаживаешь за ними, возбуждая притяжение, а потом бросаешь.

— Никого я не обманываю. Это вы сами себя обманываете. Ком-? плимент в девяноста процентах случаев — это всего лишь констатация факта ради флирта и постели, а не признание в любви. Когда мужчина хочет жениться, он говорит: «Выходи за меня замуж». Когда мужчина любит, он говорит: «Я люблю тебя». Когда мужчина говорит: «Ты прекрасна», — это не означает, что он любит или хочет жениться. Мы говорим только то, что мы говорим. А вы вырываете слова из контекста и поселяете их в мир, где живут белые платы! и единороги. Причем здесь мужчина?

Я мысленно вышла из ресторанчика, оттолкнулась и побежала что есть силы. Обогнув по меньшей мере один раз земной шар, я остановилась и отдышалась. Нужно было признать правду: то, что мы на-? зываем любовью, для многих мужчин — вымышленный мир.

— Ты хочешь сказать, что…

— Я хочу сказать, что ты на верном пути с этим проектом. Нужно научиться слышать то, что говорит мужчина, а не то, что вам хотелось бы. Некоторые женщины это умеют. И отвечают мне отказом.

— И что тогда?

— Я ее добиваться точно не стану. Не она, так другая. Девушек, которые не разбираются в мужчинах, сотни. А я не охотник, я — любитель. Все Просто.

Официант обновил вино в наших бокалах. Я всегда завидовала людям, у которых сложности — это просто. Такое ощущение, словно во время рождения Бог шепнул им на ушко: «Не переживай, я все сделаю». Господи, шепни же наконец и мне что-нибудь.

— А тебе нравятся нестандартные развлечения?

— Нет. Переодевания, битье плеткой, наручники и оргии — это не ко мне. Для того чтобы возбудиться, мне достаточно просто обнаженного женского тела. Мне нравится, когда все просто — по-моему, именно в этом настоящая эротика, именно так задумала природа. Меня возбуждают запахи тела, изгиб талии, дыхание… Мне не важны параметры женщины, знаменитые 90/60/90. Зачем это? Шестьдесят — это вообще кощунство, кто это придумал? Такая талия сейчас у моей восьмилетней дочери. Она же просто игрушечная! Женщина должна быть аппетитной. Кстати, во время секса я всегда говорю женщине что-нибудь приятное и после него — тоже. Я считаю, что это очень важно — говорить женщине комплименты. Иначе зачем вам уши? Вы ведь не воспринимаете ничего, кроме комплиментов. Они для вас как воздух. А я не жадный, поэтому моя жена и доченьки купаются в неясностях и моем восхищении.

Я кивнула. Хоть в чем-то я была с ним точно согласна. Нет приятнее мелодии, чем сладкие слова из уст любимого мужчины. Они могут быть ложью и притворством, но от этого совершенно не теряют своего вкуса.

Красивый обман должен однажды случиться в жизни каждой женщины, потому что именно он делает ее взгляд изящнее, тело — соблазнительнее, а душу — недоступнее,

— С ума сойти, какие мы примитивные. Два комплимента, три шага — и все, женщина посыпалась.

— Кстати, у тебя очень красивые, необычные глаза. Невозможно понять, что ты думаешь и скажешь в следующую минуту.

— Ты гадкий льстец.

— Не приведи Господь. Это все чистая правда.

— Допустим. А если я сейчас куплюсь и предложу тебе секс?

— Не предложишь. Уже не предложишь. Мы с тобой разыграем эту сцену как-нибудь в другой раз, неожиданно для нас самих.

Я посмотрела на Стаса сквозь ресницы. Его уверенность в себе твердо стояла на ногах, и ее было чертовски сложно сбить палкой, уложив наземь. Передо мной сидел обычный