— Раз уж теперь ты воспитываешь детей, я не могла не обратить внимания на то, как спокойно вела себя Мэгги в последний уик-энд, когда приехала домой из школы.

Морщинка прорезала лоб Билли. Не было нужды рассказывать ей об отрешенности дочери. После того как они с Тэдом забрали ее из полицейского управления, Мэгги стала совсем другой девочкой: спокойной, равнодушной, обычная ее угрюмость стала более глубокой и мрачной. Билли отвела дочь к доктору Уорду для осмотра и проведения анализов на венерические заболевания. У Мэгги их не обнаружили. Чувство облегчения оказалось так велико, как будто та ночь была ужасным кошмаром.

В течение всего лета и после начала занятий в школе Мэгги непривычно много времени проводила одна в своей комнате, заявляя, что работает над домашними заданиями. Но Билли такое объяснение не убедило, у нее зародились сомнения. Она написала Тэду, и тот посоветовал просто любить Мэгги, быть рядом, и Билли пыталась. Но Мэгги замкнулась в себе.

— Думаю, пора тебе взять ребенка в руки, Билли, — говорила теперь Агнес. — Одному Богу известно, когда прекратятся сплетни. Сет говорит, мы не должны обращать внимания на всякие толки, но мне, например, трудно это сделать. Ты ее мать, Билли. Ты должна что-то предпринять.

— У Мэгги есть также отец и дед, которым до нее нет дела.

— Если бы ты не защищала и не выгораживала Мэгги на каждом шагу, все было бы иначе. Я считаю недопустимым, что ты пыталась скрыть случившееся в том грязном мотеле. Если бы ты пошла к Моссу или к Сету, когда это произошло, со сплетнями раз и навсегда было бы покончено. — Конечно, реакция Сета другой и быть не могла. Мосс с отвращением отвернулся от Мэгги и во всем обвинил жену.

Билли почувствовала стеснение в груди.

— Забавно, как ты всегда норовишь подчеркнуть мою вину, мама. Сет и Мосс невинны в твоих глазах. Но ты права. Я ее мать и собираюсь сделать для нее все, что смогу. Я всегда буду рядом, чтобы прийти на помощь, как ты была рядом со мной, — горько закончила она.

— Сегодня утром мы какие-то раздраженные, не так ли? — мягко проговорила Агнес. — Наверное, из-за этой проклятой бури. Все мы не в духе. Ты писала письмо? Я пришла в неподходящее время? Письмо Тэду, да? Вы ведь регулярно переписываетесь? Как на это смотрит Мосс?

— Не слишком ли много сегодня вопросов? — в том же тоне ответила Билли. — С каких это пор я должна спрашивать у Мосса разрешения написать старому другу?

— Ну и ну. — Брови Агнес взлетели вверх. — Почему ты сегодня такая агрессивная?

— Потому что мне не нравится скрытый смысл твоих вопросов. И я не обязана давать тебе какие бы то ни было объяснения. Тэд всегда оставался хорошим другом, и я не собираюсь ничего менять.

— Ну что ж, на мой взгляд, теперь ты можешь позволить себе иметь друга, — как бы между прочим заметила Агнес, расхаживая по комнате, трогая предметы и нюхая флаконы на туалетном столике.

— Если хочешь что-то мне сказать, мама, давай, не тяни.

— Я хотела ничего не говорить, дорогая, но, думаю, должна сказать. Тебе следовало бы больше интересоваться своим мужем. Не следовало позволять ему уединяться в этой комнатушке. Известно ли тебе, что у Мосса… э-э… были… не знаю, как и выразиться, Билли.

— Ты хочешь знать, в курсе ли я того, что у Мосса были любовницы? Это слово ты подыскиваешь, мама?

На лице Агнес отразилось неприкрытое потрясение.

— Так ты знала?

— В отличие от твоих представлений о таких ситуациях, мама, жена не всегда все узнает последней. Да, я знала.

— А Моссу это известно?

— Да, — коротко бросила Билли.

— И?..

— И что, мама?

— Этим все начинается и заканчивается? Ты обсуждала с ним этот вопрос? Обещал он прекратить свое…

— Распутство? Об этом, мама, я узнаю в последнюю очередь. Мой муж не имеет обыкновения ставить меня в известность, когда принимает решения.

— Его… прошлые измены — это одно. Все мужчины рано или поздно проходят через это. Но, насколько я понимаю, его нынешняя связь длится уже три года. Это может стать серьезным, Билли.

Билли показалось, будто ее лягнула в живот одна из тех лошадей, что стоят в конюшне. Но, разрази ее гром, если она даст матери повод думать, будто это ей неизвестно.

— И что ты предлагаешь, мама? — холодно спросила она.

— Должна признать, воспринимаешь ты такие вещи неплохо — я была готова к истерике. Теперь нам надо выработать стратегию. Мы не можем допустить, чтобы так продолжалось. Чем дольше такая связь длится, тем больше опасностей для брака. Теперь это уже является доказанным неприятным фактом, Билли.

— Какая стратегия, мама? В самом деле! Мы говорим о моем браке. Если Мосс не заинтересован в его сохранении, почему я должна мучиться? Я с этим смирилась.

Агнес слегка встревожилась, но взяла себя в руки.

— Ты, конечно, не думаешь о разводе? Как же дети, Билли? Мосс никогда не отдаст тебе Райли. Девочек — да, но не Райли. А ведь он твой ребенок, твой единственный сын. — «И твой единственный козырь в сделке», — хотела добавить она, но вовремя придержала язык. — А что ты собираешься делать?

— Не собираюсь, мама, а уже сделала, — соврала Билли. — Соус один и тот же, что для гуся, что для гусыни.

— Билли Коулмэн! — воскликнула Агнес. — Ты хочешь сказать, что ты… что ты… моя родная дочь… Нет, я отказываюсь верить. Кто угодно, только не ты.

— Хочешь верь, хочешь не верь, мама.

— Это Тэд Кингсли, не так ли?

Билли посмотрела матери прямо в глаза.

— Нет, мама. Это не Тэд Кингсли. Тэд слишком благороден, чтобы воспользоваться положением, в котором оказалась жена его старого друга. Я думала, ты это сознавала.

— Тогда кто же? Я требую ответа.

— Требуй чего угодно, мама. Это мое личное дело.

— Как же ты можешь делать невозмутимое лицо, когда видишь Элис Форбс в клубе? — с ожесточением воскликнула Агнес. — Знать, что она спала с твоим мужем, делала с ним то же, что делала ты?.. Как ты все это можешь терпеть?

— Хватит, мама. Я больше не желаю обсуждать эти вопросы.

* * *

Элис Форбс, девушка на фотографии, висевшей в старой комнате Мосса мальчишеских лет. Билли стало нехорошо. Элис Форбс, драматург. А за спиной у нее деньги Форбсов. Деньги Форбсов шли следом за деньгами Коулмэнов. Настоящая угроза. Три года — долгий срок, почти вечность. Знал ли Тэд? Внезапно ей показалось, что это чрезвычайно важно: знал ли Тэд? Как только мать уйдет, она позвонит ему и спросит. Он скажет ей правду. Тэд никогда ей не солжет. Три года! Жена может, наверное, простить, хоть и не забыть, когда муж с кем-то переспал ночь; может простить случайную встречу, когда люди бывают охвачены внезапной страстью. Но три года? Все интриги, ложь, скрытность, обман.