– Улыбка – это немного, мой господин… но раз вы отказываетесь от подарков, возможно, вы желаете взять что-либо другое, нечто другое!

– Что именно?

– Меня саму. Вы хотите меня?

Вопрос был излишним. Алегр открыл объятия, и лишь с рассветом Франсуаза рассталась со своим новым любовником, который стал ей особенно дорог.

Маркиза де Кевр сначала подумала, что поддалась внезапной вспышке страсти, когда отдалась тому, кому считала себя столь обязанной. Однако вскоре поняла, что ошиблась.

На следующее утро, после незабываемой ночи, она уже стала пленницей той страшной страсти, жертвами которой становятся женщины в определенном возрасте, теряющие свою юность… Алегр, со своей стороны, был как заколдованный. Он открыл в объятиях этой женщины, искусной в любовных играх и знающей все их тонкости, целый мир новых чувств. Сначала они были умеренными… но вскоре влюбленных соединяла такая сильная страсть, которая была готова сокрушить все, что стояло у нее на пути и в конечном итоге их самих.

Вскоре они дали повод для сплетен при дворе и в больших салонах, где много вечеров подряд судачили только о скандале, произошедшем по вине маркизы де Кевр, которая на глазах у всех покинула домашний очаг, детей и супруга и без всяких угрызений совести переселилась в дом своего возлюбленного!

Но это было только начало. Маркиз, будучи достаточно толстокожим и в этом отношении уже привыкшим ко многому, тем не менее не захотел примириться с ситуацией, при которой он оказался объектом всеобщих насмешек. Франсуаза же не хотела идти на риск быть насильственно разлученной со своим возлюбленным. Поэтому она убедила его, что будет лучше, если их греховодное счастье окажется как можно дальше от ее разгневанного мужа. И они в конце концов уехали в Овернь, где у Ива было свое имение. Старое орлиное гнездо господ д'Алегр находилось над де ле Форэ и ле Веле. Его стены были построены еще в XIV веке и носили на себе следы прошлых осад. В этих древних стенах нарушившая брачные узы пара нашла убежище вместе с младшей дочерью маркизы, маленькой Жюльеной, которая в отличие от других ее сестер еще не могла обойтись без матери. Кроме того, у ребенка было слабое здоровье, и Франсуаза решила, что пребывание в Оверни принесет ей пользу.

Четыре других дочери и их братья остались в замке де Кевр вместе с отцом. Ни одна из этих красивых девушек, а каждая была достойна продолжить плеяду «смертных грешниц», не желала похоронить себя в провинции и иметь при этом единственное удовольствие видеть свою мать, которая от любовного увлечения забыла обо всем на свете.

Франсуазу все это устраивало. Старшие дочери постепенно становились опасными конкурентками для этой женщины, которая не могла терпеть рядом других богинь.

В этом выдержавшем многие бури замке, где в холодные зимние ночи так слышен пронзительный свист ветра, Ив и Франсуаза провели семь лет жизни, полной любви и эгоизма. Хотя время шло, и маркиза постепенно приближалась к своему пятидесятилетию, Алегр все еще не мог расстаться со своей возлюбленной. Периодически ему приходилось с ней разлучаться, когда король призывал его на военную службу, поскольку Овернь была в то время ареной сильных религиозных раздоров. Однако после его возвращения домой оба проводили полные страсти дни и ночи, будто хотели наверстать упущенное.

Так продолжалось до 1590 года. Король Генрих IV в Юри разбил испанцев и передал управление Овернью своему двоюродному брату принцу де Конти. Лига в Оверни в сражении под Гро-Ролан была полностью разгромлена, и ей оставалось лишь наблюдать, как ее город Иссуар занимают королевские войска, которым командовал Алегр. Победитель стал наместником и, разумеется, пригласил туда госпожу де Кевр и ее дочерей. Кроме Жюльены, которая к этому времени стала молодой девушкой, был еще один ребенок – годовалая Франсуаза, – появившаяся на свет в результате одной особенно страстной встречи после возвращения Алегра из похода.

Вся семья расположилась в лучшей резиденции города во дворце Шарье, где незадолго до этого проживал граф де Рондан. Дворец, однако, нельзя было назвать роскошным, поскольку город несколько раз переходил из рук в руки, и от него мало что осталось. Кроме того, пятнадцать лет назад город был практически уничтожен.

Дикий партизан из числа гугенотов, капитан Мерль в 1575 году завладел им и превратил в вооруженный лагерь, чтобы удобнее было его порабощать. Это продолжалось до 20 мая 1577 года. В этот день герцог д'Анжу, вечно недовольный брат Генриха III, воспользовался временным отсутствием капитана, занимавшегося заготовкой провианта. Этого момента ждал Франсуа д'Анжу, чтобы осадить город.

Иссуар мужественно защищался, так как в городе знали, с кем имеют дело. Слава герцога была всем известна. Однако, в отличие от оборонявшихся, у него была артиллерия, которую он использовал так умно, что город вскоре пал. Презренный победитель не придумал ничего лучшего, как разграбить и сжечь его. Прежде чем покинуть город, он велел на месте, где была ратуша, сделать надпись: «Здесь был Иссуар».

Но город не был уничтожен до основания. Его душа еще теплилась. Душа, которая ничего не хотела знать о поражении.

Когда армия палача ушла, пустыня ожила, и гробовое молчание было нарушено. Из еще дымившихся развалин стали выбираться мужчины и женщины, как из открывшихся могил. Во время разрушительного нападения им удалось спрятаться, и, все потеряв, они начали общими усилиями восстанавливать свой город, так как хотели жить именно в этом городе. Они терпеливо восстанавливали разрушенный Иссуар. Прилегавшая местность была богата лавой, шифером и гранитом, и с помощью этого материала оставшиеся в живых возводили новые стеньг, которые могли лучше выдержать будущие осады…

Этим многострадальным городом, который едва залечивал полученные раны, должен был отныне править молодой победитель.

Ив д'Алегр мог бы управлять Иссуаром, конечно, умно и гуманно, как этого хотел от него король Генрих, зятем которого он являлся. Однако была еще Франсуаза, которая годилась ему в матери. Ее красота все еще не увяла, и Алегр, как раб, лежал у ее ног, и в конечном счете она стала управлять не только им, но и всем городом. И это она делала с жестокостью, эгоизмом и глупостью, что должно было привести к катастрофе. С возрастом ее склонность к кокетству усиливалась. Для ухода за собой ей требовалось все самое лучшее, самое красивое и самое дорогое. Ни одна принцесса не украшала себя так пышно! В любое время дня мадам де Кевр сверкала драгоценными камнями, даже дневник ее был украшен бриллиантами. В такой же мере росло и ее тщеславие. Каждое утро она спрашивала о себе свое зеркало, как злая королева из сказки, пока не приступала к невероятно сложному туалету. Она ни на секунду не забывала о разнице в возрасте с ее возлюбленным в восемнадцать лет, и эта мысль превратилась у нее в навязчивую идею. Согласно старому закону, принятому еще во времена Капетингов, но никем не соблюдавшемуся, женщинам не разрешалось носить шелковые платья и украшения. Маркиза приказала найти этот закон и потребовала от своего возлюбленного ввести его в действие. Ее страх быть обойденной какой-либо красивой девушкой принял наихудшие формы. На городской стене был вывешен указ, из которого следовало, что тем, кто будет достаточно легкомысленным и нарушит вновь возвращенный к жизни закон, грозит суровое наказание. Только метресса правителя города имела право носить украшения. Некоторые молодые девушки, набравшиеся смелости и наплевавшие на требования «старой шлюхи», были публично высечены. Конечно, испытавший столько невзгод город не мог предложить своим женщинам особых украшений и то, что можно было там купить, не шло ни в какое сравнение с тем, что позволяли себе состоявшие при дворе или просто знатные дамы Парижа. Однако даже самая незатейливая безделушка здесь означала тюрьму, а подозрение в ношении кружев – публичную порку.