Благодаря своей матери, дочери одного негодяя из дома Бурбон-Вандомов, Эстре был в дальнем родстве с королем, и элегантность этого дома говорила об известной надменности хозяина.

Влюбившись с первого взгляда, Генрих уже готов был за ней ухаживать, однако, к его огорчению, молодая девушка не обратила на него никакого внимания. С молодым, симпатичным и утонченным Бельгардом король, бесспорно, не мог конкурировать. Он преждевременно состарился, волосы стали почти седыми, кожа от жизни в походных лагерях стала морщинистой, и выглядел он недостаточно опрятным, к тому же от него исходил резкий запах чеснока.

Молодая девушка была так холодна, что Генрих, не снеся обиды, отправился в Компьень и рассказал Бельгарду о пережитых им чувствах.

– Бельгард, – сказал ему король. – Я не собираюсь делиться ни женщиной, которую люблю, ни своей властью. Я ревную и к тому, и к другому и поэтому требую, чтобы ты не думал больше о мадемуазель д'Эстре.

Взбешенный темпераментный Бельгард еле сдержался, чтобы не наброситься на легкомысленного Генриха. Однако поскольку он тоже принадлежал ко двору и должен был заботиться о своем будущем, то не сделал этого и решил все обдумать. Сопротивляться при возбужденном состоянии короля означало бы рисковать ссылкой. Победивший конкурент получил бы в этом случае свободу действий, а он, Бельгард, убивал бы время в своем отдаленном имении и имел бы менее, чем когда-либо, возможности встретиться с Габриэль. Поддаться, наоборот, означало гарантировать себе благодарность короля (а Генрих был весьма великодушен). Кроме того, молодой человек был настолько уверен в любви к нему своей дамы, что, считал, не будет особого риска дать королю возможность попытаться завоевать ее. Он принял мудрое решение: исчезнуть на некоторое время. Генрих, счастливый, как двадцатилетний влюбленный, пригласил семейство д'Эстре посетить лагерь в Компьене. Габриэль приехала со своим отцом, тетей, хитрой мадам де Сурди, о которой речь пойдет ниже, и. сестрой Дианой. Более очаровательный, чем всегда, но в очень плохом настроении, Бельгард так внезапно исчез, что это не могло не обидеть девушку, а он, верный обещанию, данному королю, не подавал никаких признаков жизни.

Но если бы ей пришла в голову мысль отомстить Бельгарду, то, к сожалению, выиграл бы не король, а герцог де Лонгвиль, с которым Габриэль, едва прибыв в лагерь, принялась успешно флиртовать…

Генрих был обижен: он осыпал ее подарками, любовными письмами, пламенными клятвами и не менее горячими предложениями, пока молодая девушка не разозлилась:

– Сир, разве вы не знаете, что я из тех, чье сердце постоянно? Оно целиком принадлежит господину Бельгарду. Я ценю честь, которую ваше величество мне оказывает, но я прошу вас учесть, что здесь вы только понапрасну теряете время и усилия, я никогда не полюблю вас, поскольку мое сердце отдано другому.

Итак, затея провалилась! С раненым сердцем король отпустил Габриэль в ее любимый замок де Кевр, где она намеревалась ждать возможных вестей от Бельгарда. Но раз уж он внушил себе, что завоюет эту девушку при любых обстоятельствах, то решил не сдаваться ни при каких обстоятельствах.

Однажды днем Габриэль и ее сестра Диана прогуливались по галерее замка де Кевр. Погода не позволяла выйти, так как с вечера лил холодный ноябрьский дождь. Одержимые тоской, обе женщины, наконец, подошли к окну и выглянули из него. Внезапно Диана воскликнула:

– Посмотри-ка, ты видишь этого крестьянина под огромным мешком соломы. Разве он не похож на гриб с ногами?

– Ах, он выглядит комично, – ответила молодая женщина. – И как смешно он бежит! Погода действительно отвратительная! Но… куда он?

– Посмотри, он направляется к замку! Он, видимо, заблудился! Слуга выгонит его, и мы его снова увидим.

Через несколько мгновений они действительно увидели его вновь, однако уже появившимся на галерее. За несколько шагов от них он опустил мешок с соломой на пол, опустился на колени и воскликнул:

– Прекраснейшая из прекрасных! Вы видите преданного вам слугу у ваших ног!

Сбитая с толку Габриэль смотрела на человека, которого сначала приняла за сумасшедшего. Но сомнений не было. В мужчине в рваном одеянии, сплошь покрытом грязью, со странной бородой и спутанными волосами, из которых торчала солома, она узнала короля.

– Сир, – воскликнула Диана, которая его тоже узнала. – В каком вы виде?

– Мне просто необходимо было прийти, – объяснил Генрих, – а улица полна людей, принадлежащих к лиге. Из опасения быть узнанным я переоделся в этот наряд.

Но Габриэль уже пришла в себя от шока, который сменился внезапным гневом. Даже в королевском одеянии Генрих ей не нравился, а в этом обличье он выглядел гротескно. Когда он направился к ней, улыбаясь и протягивая руки, она покраснела от гнева.

– Сир, – крикнула она. – Как вам не стыдно показываться в таком виде? Я смогу вас видеть только после того, как вы примите облик, больше соответствующий вашему положению, поскольку в таком виде вы действительно отвратительны! – И, подхватив свое шелковое платье обеими руками, красавица кинулась прочь, оставив вконец смешавшегося короля со своей сестрой.

Он был почти подавлен и готов разрыдаться от разочарований! Он, который стремился сюда с сердцем, наполненным любовью! У него был такой печальный вид, что Диане стало его жалко.

– Сир, – сказала она мягко, – не принимайте слова моей сестры так близко к сердцу. Она испугалась гнева нашего отца, который может появиться в любую минуту. Когда она увидела ваше величество здесь в этом наряде, то испугалась того, что мог бы сказать отец.

– Только по этой причине? – воскликнул Генрих, который хотел бы получить подтверждение этому. – Черт побери, тогда я действительно должен принести извинения, прошу вас, успокойте вашу любезную сестру и скажите ей, что мои чувства к ней полны нежности и уважения. Передайте ей также, что я пойду к вашему отцу и поговорю с ним.

Затем король Франции поднял мешок с соломой и удалился туда, откуда пришел.

Эта проделка не вызвала гнева господина Антуана д'Эстре, как сказала Диана, однако заставила его задуматься. Ближайшим результатом этих размышлений явился семейный совет, в котором, кроме господина де Кевра, приняли также участие его свояченица мадам де Сурди, ее муж и ее возлюбленный канцлер Юрро де Шеверни, Душой этого странного квартета была единственная женщина, Изабелла де Сурди, урожденная Бабу де ля Бурдезьер, она не была кладом добродетели (для Бабу это слово было чуждым), но несомненно была рассудительна. Она удочерила детей д'Эстре после после того, как их настоящая мать, прекрасная Франсуаза, оставила их, чтобы наслаждаться в Оверни любовью с избранником сердца молодым Ивом д'Алегром. Мадам де Сурди уже давно заменяла им мать и твердо решила устроить счастье своей племянницы, как и всей семьи, несмотря пи на какие возражения.

До этого момента замужество Габриэль с Бельгардом казалось ей весьма соблазнительным, однако пылкая страсть короля к Габриэль с недавних пор изменила ситуацию, тем более, что положение семьи действительно было не очень-то хорошим.