Он снова сел.

– Марлен, даме чай.

– Обеим дамам? – продемонстрировала самообладание Марлен, и хотя я подозревала, о чем она сейчас думает, по ее виду ничего нельзя было заметить.

– Да. – Фрау Вайдеманн-Цапек бросила свою сумку рядом со стулом и села. – Остфризский, пожалуйста, заваривать не более четырех минут и с настоящими сливками, никакого конденсированного молока.

– Разумеется. Сию минуту.

Марлен бросила на меня взгляд и исчезла в кухне. Папа повернулся к дамам:

– Здесь очень хороший завтрак. Выбирайте что хотите, все просто превосходно.

Они лучезарно улыбнулись отцу и отправились накладывать себе еду. Папа посмотрел им вслед.

– Они милые, – сказал он тихо.

Я промолчала. Он протянул мне чашку, я налила ему из кофейника, стоявшего прямо перед ним. Фрау Клюпперсберг вернулась первой. Я поразилась, с какой скоростью она сумела наполнить тарелку. Она соорудила на ней настоящую пирамиду из хлеба, сыра и колбасы и придерживала ее сверху большими пальцами. Взгляд отца упал на верхний кусок колбасы, на котором остался вдавленный след от пальцев. Брови у него поползли верх. У фрау Вайдеманн-Цапек оказалось целых две тарелки. На одной – четыре куска хлеба, две булочки, на второй – колбаса, салат с селедкой и свеклой и нарезанный кружками помидор. Папа сглотнул. Дамы поставили тарелки и вернулись к буфету за яйцами и соком. При этом одна из них, уходя, толкнула стол, так что кружок помидора свалился с переполненной тарелки на скатерть. Образовалось пятно, помидорно-красное и селедочно-свекольное. Мы оба следили за его появлением, наконец папа тихо спросил:

– И они все это съедят?

В этот момент вернулась Марлен с двумя чайниками, поставила их на соседний стол и подсела к нам.

– Ну, Хайнц, хочешь еще чего-нибудь?

– Нет, спасибо. Я допью свой кофе, и хватит.

– А ты, Кристина?

Мне ужасно хотелось курить, мой тоскующий взгляд метнулся в сад, где стояли два плетеных кресла и небольшой столик с пепельницей. Марлен угадала, о чем я думаю.

– Через десять минут придет Геза, моя помощница по хозяйству. Кристина, не поможешь ей немного с уборкой? Тогда я смогу сходить с Хайнцем в пивную. Годится?

Мы кивнули, и Марлен вернулась в кухню. Тем временем почти все столики уже заняли. Гостями Марлен оказались пять супружеских пар и компания из четырех пожилых дам, они приветливо здоровались, усаживаясь за столы.

Наши соседки тем временем вернулись. Фрау Вайдеманн-Цапек с размаху швырнула в чашку с чаем леденцовый сахар, что привело к образованию очередного пятна. Папа посмотрел сначала на пятно, потом на меня.

– Ах, Хайнц… Вы разрешите мне называть вас Хайнц? – Фрау Клюпперсберг склонилась к нему и улыбнулась. Между резцами у нее застряли маковые зернышки. – Можем мы сегодня утром воспользоваться вашим талантом экскурсовода и познакомиться с островом?

Я задалась вопросом, что же такого он им наговорил вчера на пароме? О Нордернее он рассказать не мог, поскольку ничего про него не знает, выходит, либо повествовал о Зюльте, либо просто выдумывал. Как всегда, мне стало занятно, как он выкрутится из ситуации, и я проигнорировала его взывающий о помощи взгляд.

– О да, это было бы так мило. – Фрау Вайдеманн-Цапек взяла нож и подставку с яйцом. – Мы втроем нагнали бы страху на этот остров.

Она захихикала, безжалостно вонзая нож в середину яйца. Папа сжался. Фрау Клюпперсберг тем временем положила на кусок хлеба колбасу, сверху накрыла вторым куском, разрезала пополам и завернула в салфетку. При этом она откусывала от булочки с маком, заедая ее салатом из свеклы с селедкой. Наконец она заметила недоумевающий взгляд Хайнца.

– Мы же за все заплатили. Зато потом не придется покупать бутерброды за бешеные деньги. Вам тоже стоит так делать, от морского воздуха просыпается зверский аппетит.

Даже для моего вежливого отца это было слишком. Он отставил пустую чашку и поднялся.

– Мне пора, милые дамы. К сожалению, вам придется обойтись без моих услуг, ведь я здесь затем, чтобы помогать фрау де Фриз. Что обещано, то обещано, от удовольствий придется отказаться. Желаю вам приятно провести день и получить массу положительных эмоций.

Он коротко кивнул, протянул мне руку и вышел. Меня впечатлило, с каким изяществом он сумел обставить свой уход. Я посмотрела на разочарованные физиономии и опустошенный стол и довольно улыбнулась:

– Всего хорошего!

Когда я пришла в кухню, отец стоял рядом с Марлен и рассказывал ей о пятнах на скатерти и стремлении наесться впрок:

– Все в одну кучу! Как можно быть такими прожорливыми?

Марлен освобождала посудомоечную машину, стараясь подавить смех.

– Да Бог с ними, Хайнц, не важно, съедят они все сразу или возьмут с собой.

– Но это так неэлегантно! Это же не кемпинг…

– Папа, ты же говорил, что они симпатичные. Чары рассеялись?

Он неодобрительно посмотрел на меня:

– Чушь, чары. Нужно все равно быть дружелюбным. Но мне не обязательно сразу идти с ними гулять. Так. И что сейчас? Мы отправляемся?

В эту минуту вошла молодая женщина. Длинные белокурые волосы, радостная улыбка, джинсы и футболка.

– Привет, Марлен. Ах, доброе утро!

Она протянула нам руку для пожатия.

– Я Геза, а вы наверняка Кристина. А вы – ее отец? К сожалению, я забыла ваше имя.

Папа склонил голову набок и пожал ей руку.

– Ничего страшного. Меня зовут Хайнц, полагаю, персонал общается между собой на ты.

Геза засмеялась:

– Я с удовольствием. Ну, за удачный совместный труд, Хайнц.

Геза училась в Ольденбурге. Ее родители жили через два дома отсюда. Она начала подрабатывать в пансионе «Дом Теды», еще учась в школе. Сейчас она приехала к родителям на каникулы и решила заодно подзаработать.

Марлен вытерла руки и бросила полотенце на стул.

– Хорошо. Геза, позже займитесь вместе с Кристиной столовой, сегодня у нас нет ни заездов, ни отъездов, так что все нормально. Вы справитесь. Мы с Хайнцем пойдем к рабочим. А вы потом проверьте, все ли в порядке в саду.

Она подмигнула мне и вытолкнула отца из кухни.

– До скорого, я еще приду.

Я повернулась к Гезе, наливавшей себе кофе.

– Не хочешь еще чашечку? Я перед работой должна сначала посидеть в кресле, выпить кофе и выкурить сигарету. – Она смущенно улыбнулась: – Мои родители не знают, что я курю. Правда, смешно, ведь мне уже двадцать четыре.

У меня отлегло от сердца.

– Да, с удовольствием выпью еще кофе. Вообще-то мне сорок пять, но отец не хочет, чтобы я курила. А мы вместе приехали в отпуск на две недели.