– Откуда ты все это знаешь?

– Мне однажды довелось ее допросить. Еще то впечатление!.. – начал он, я заметил, что Лузий постарался не задерживаться на этом. У него было такое выражение лица, словно он намерен придержать исключительно для себя воспоминания о девушке, которую решил не забывать.

– …Как только она попала в Италию, ее купил торговец бисером; у него был магазин в Субуре, магазин все еще на месте. Его звали Север Моск. Он, кажется, был приличным старым ублюдком, который, в конце концов, женился на ней.

– Муж номер один. Прожил недолго?

– Нет, брак длился год или два.

– Жили мирно?

– Насколько я знаю – да.

– Что с ним случилось?

– Перегрелся на солнце, пока смотрел гладиаторов, вот и получил удар от которого умер. Я думаю, он сидел где не было тента, и его подвело сердце.

Лузий был, по видимому, человеком беспристрастным (или хотел таким быть, когда дело касалось рыжей девицы).

– Возможно он был слишком глуп или упрям, чтоб пересесть в тень.

Я тоже мог быть беспристрастным.

– Билет покупала Северина?

– Нет. Один из его рабов.

– Северина оплакивала его потерю?

– Нет… – Лузий задумался, – тут зависит от характера; она не из тех, кто проявляет чувства публично.

– У нее хорошее воспитание, так? Моск настолько ее любил, что оставил ей всё?

– Для старика рыжая девчонка – ей было шестнадцать, когда он женился на ней – не может не быть привлекательной.

– Отлично. Пока всё выглядит правдиво. Но получив внезапно наследство, у нее не появилось идеи, как преуспеть в жизни?

– Может быть. Я никак не мог выяснить, вышла ли она замуж за своего старика-хозяина от безысходности или из чувства благодарности. Она могла его любить, а могла только делать вид. Торгаш мог ее запугать, а могло быть и наоборот: она его заставила силой. С другой стороны, – сказал Лузий, не склоняясь ни к какому собственному мнению, как истинный чиновник, – когда Северина поняла, в каком удобном положении ее оставил Север Моск, она немедленно отправилась искать еще большие удобства.

– Моск был очень богат?

– Он импортировал агаты, полировал их и делал из них бусы. Хороший материал. Достаточно хороший для сенаторских сынков, чтоб дарить шлюхам.

– Процветающий рынок!

– Особенно, когда он стал заниматься и камеями. Знаешь – портреты членов императорской фамилии со всякими девизами: Мир, Удача и переполненный рог изобилия…

– То, чего всегда не хватает в доме! – усмехнулся я. – Портреты императора всегда популярны среди насекомых при дворе. Его изделия были модными, значит его бывшая рабыня унаследовала процветающий бизнес. А что дальше?

– Аптекарь. звали Эприй.

– Как он умер?

– Подавился собственной пилюлей от кашля.

– Сколько он продержался?

– Прилично, ему понадобился год, чтоб предстать с ней перед жрецом: она хорошо изображала нерешительность. Затем он прожил еще десять месяцев; возможно ей нужно было время, чтоб успокоить нервы.

– Аптекарь, вероятно, смог пожить подольше, так как Северине нужно было время, чтоб освоиться с лекарствами… Она была рядом, когда он задыхался? Пыталась вернуть его к жизни?

– Отчаянно!

Мы оба рассмеялись, определенно, у нас были схожие мысли об этом.

– Она была вознаграждена за преданность тремя аптеками и его семейной фермой.

– А затем?

– Гриттий Фронтон. Он ввозил диких животных для арены при Нероне52. Она была тогда решительна. Должна была начать обихаживать Фронтона в то время, пока нотариус еще не разрезал ленточку на завещании Эприя. Управитель цирка прожил после свадьбы всего четыре недели…

– Его съел лев?

– Пантера, – поправил меня Лузий, даже не запнувшись. Он был столь же циничен как и я, мне он нравился. – Выбралась из открытой клетки под ареной Цирка Нерона, и напала на бедного Гриттия возле каких-то подъемных механизмов. Говорят, крови было… Тварь расправилась еще и с канатоходцем, вещь лишняя, но это добавило "несчастному случаю" правдоподобия. Гриттий делал большие деньги – его предприятие включало даже отделение, устраивавшее представления на сомнительных званых обедах. Знаешь, голые женщины, проделывающие всякие необычные штуки с питонами… Обслуживание оргий приносит доход как испанский золотой рудник. Северина ушла от погребального костра с полумиллионом больших золотых монет. О! И с попугаем, речи которого заставили бы покраснеть даже надсмотрщика на галерах.

– Были сделаны медицинские заключения по поводу хоть одного из случаев?

– Сердечный приступ старого торговца бусами выглядел слишком естественно, и не было никакого смысла вызывать врача, чтоб исследовать то немногое, что оставила пантера! - Лузий брезгливо передернулся. – Но некий шарлатан осматривал аптекаря…

Я поднял бровь, и он, даже никуда не глянув, дал мне его имя и адрес.

– …Однако он не нашел ничего такого, чтоб придраться.

– Так, а что сказал насчет Северины закон?

– У Гриттия был внучатый племянник в Египте, он занимался отправкой диких зверей; поставщик ожидал, что наследует добыче львов. Он быстро отплыл домой и попытался подать в суд. Мы провели обычное расследование, но дело до суда не дошло. Корвин выбросил бумаги после первичного прочтения.

– На каком основании, Лузий?

Он сердито сверкнул глазами.

– Отсутствие доказательств.

– А были какие-либо?

– Совершенно никаких.

– Тогда какие основания, что она виновна?

Лузий саркастически рассмеялся.

– Когда это отсутствие доказательств что-нибудь значило?..

Я мог бы рассказать, как было дело. Должно быть Лузий проделал всю работу за эдилов (молодые районные чиновники, ответственные за сбор информации, но занятые только своей политической карьерой). Случай заинтересовал его, потом, когда из-за глупости претора дело закончилось ничем, он взялся за него лично.

– …Она была умна, – рассуждал он задумчиво, – она никогда не переоценивала своих сил; типы, которых она чистила, имели много наличных денег, но они были никем для общества – настолько ничтожны, что никто не стал бы беспокоиться, случись с ними что-то подозрительное. Никто, ну, кроме племянника, который претендовал на одно из состояний. Возможно Гриттий запамятовал упомянуть его в завещании, может забыл его намеренно. Во всяком случае, кроме этой запинки, она должна была быть очень осторожной, Фалько; там на самом деле не было никаких доказательств.