— Потому что, если вы не одобрите его, мисс, он отправится обратно. Вы единственный знаток музыки в этом доме.

Несколько смущенная возложенной на нее ответственностью, но испытывая обоснованную уверенность, Джейн сыграла несколько упражнений и маленьких пьес, после чего объявила, что инструмент отличного качества и синьор Негретти, безусловно, его одобрит.

— Очень хорошо, — сказал хозяин дома, — тогда мы его оставляем. Поставьте его, пожалуйста, вот сюда, у камина, — обратился он к возчикам, которые его доставили.

Вся семья в это время собралась в главной гостиной дома, просторного помещения в фасадной части дома.

— О, сэр, — в тревоге воскликнула Джейн, — вы же не хотите всерьез поставить его здесь!

— Конечно, хочу, мисс. Как иначе вы сможете услаждать нас и наших гостей восхитительной музыкой по вечерам после чая?

— О, сэр, прошу вас, подумайте! Нам с Рейчел потребуется разучивать упражнения на этом инструменте, каждая из нас должна будет упражняться по нескольку часов в день. Рейчел раньше не училась, и ей потребуется постоянная практика. Мне тоже, ведь чем больше человек занимается, тем больше ему надо практиковаться. Синьор Негретти, когда приедет, скажет вам то же самое. Вы и миссис Кэмпбелл наверняка не захотите целыми днями слушать бесконечные гаммы и этюды, когда миссис Кэмпбелл занята своими делами, а вы — чтением газеты.

— Что-что? — спросил он слегка раздраженно, но потом усмехнулся: — Ну и куда, по-твоему, следует поставить эту неприятность? Туда? — Он жестом указал в сторону тыловой части дома, отделенную раздвижными дверями.

— Нет, сэр, потому что через эти двери звук проникает легче, чем вы думаете, — пройдите туда на минутку, а я что-нибудь сыграю, тогда вы сами убедитесь.

И она, потянув полковника за рукав, вывела его из гостиной.

— Ну и что ты предлагаешь? — спросил он, вернувшись. — У нас есть музыкальный чудо-ребенок в доме и новый инструмент отличного качества. Как же мы сможем удивить наших друзей, пришедших вечером в гости, если фортепиано будет упрятано где-то на чердаке? Или ты считаешь, что я должен приобрести два инструмента — один для классной комнаты, другой для гостиной? Могу тебя заверить, что я не собираюсь идти на такие расходы.

Джейн нахмурилась, напряженно обдумывая проблему.

— Сэр, а почему бы не отправить его в оранжерею? Я слышала, как миссис Кэмпбелл говорила, что это единственная комната в доме, которой пока не нашлось применения — она не собирается выращивать там цветы. Оранжерея довольно близко отсюда, и если все двери открыты, звук будет хорошо слышен и здесь, а если поставить большую ширму, как, например, эта, когда мы будем заниматься, вы вообще почти ничего не услышите. В другое время, если вы захотите послушать музыку, ширму можно будет убрать, а фортепиано, возможно, подвинуть чуть ближе к двери…

Полковник Кэмпбелл, который в начале этой речи неприязненно нахмурился, покосился на супругу и, дождавшись ее одобрительного кивка, расхохотался.

— Ты только посмотри, она все спланировала! Тихая мышка совсем не так тиха, как мы думали, — у нее есть голова на плечах, точно есть. Генерал-майор Мур взял бы тебя в свой штаб, дерзкая девчонка. Так что миссис Кэмпбелл придется отказаться от орхидей и лилий.

— На самом деле, полковник Кэмпбелл, Джейн совершенно права, — вмешалась его супруга. — Я только сегодня утром говорила, что со всеми этими благотворительными комитетами у меня просто не хватит времени на поливку чахлых цветов, на которые все равно никто никогда не смотрит.

— Ну ладно, ладно. Отнесите инструмент в оранжерею, — распорядился он. — Хотя лично я не понимаю, как вам удастся убедить черного джентльмена обогнуть этот угол. Ну, Джейн, я хотел бы сегодня услышать особенно радующую сердце музыку в качестве награды за то, что наша гостиная лишилась столь ценного имущества. — Можно было посчитать удачным обстоятельством то, что частичная глухота полковника не повлияла на его увлечение музыкой, до которой он был большой охотник; ему было легче услышать мелодию, чем изменчивые модуляции человеческого голоса. — Я специально выделил этот угол для фортепиано, и теперь наша гостиная кажется решительно голой.

— Вы можете поставить туда кадку с орхидеями и лилиями, — предложила Джейн.

Полковник, усмехнувшись, погрозил ей пальцем, ущипнул за щеку и бодро направился к двери, на ходу прокричав жене, что идет в клуб и вернется только к ужину.

Рейчел слушала этот диалог, широко открыв глаза; когда отец ушел, она спросила Джейн:

— Как ты не побоялась т-так говорить с папой?

— Это было необходимо, — серьезно ответила Джейн. — Он бы испытал намного больше неудобств — да что там, он бы вышел из себя, если бы ему пришлось целыми днями слушать наши гаммы. Это бы нарушило его душевное равновесие и привело в дурное расположение духа. А в этом состоянии он только рычит и злится.

Гувернантка мисс Уинстэбл поджала губы и покачала головой:

— Джейн, детка, ты не должна произносить таких слов о своем добром опекуне и покровителе — да и вообще ни о ком.

Мисс Уинстэбл когда-то была гувернанткой миссис Кэмпбелл, а после этого много лет занималась образованием и воспитанием детей сестры мисс Кэмпбелл — леди Селси, семья которой переехала в Лиссабон; и по счастливой случайности достойная мисс оказалась свободной, чтобы предложить свои услуги Кэмпбеллам.

Но Рейчел она не нравилась.

Мисс Уинстэбл была, по ее мнению, как липкая нить паутины. Она препятствовала Рейчел и Джейн на каждом повороте, при этом сама не была видима или осязаема.

— Милая старушка, — вздохнула мисс Кэмпбелл, — как часто мы с Софи смеялись над ней, когда были маленькими. Единственный результат ее обучения, который я могу припомнить, — это выполненный шелком пейзаж, на завершение которого у меня ушло семь лет… Мне кажется, он еще где-то висит в доме бабушки в Бате, — сказала миссис Кэмпбелл и отбыла председательствовать на заседании одного из комитетов, созданных для формирования общественного мнения относительно реформы уголовного права, предотвращения работорговли, ликвидации телесных наказаний в вооруженных силах и расширения избирательных прав. Все это, а также прочая благотворительная и филантропическая деятельность стали теперь, когда она вернулась в Англию, ее главной заботой. Обеспечив дочери гувернантку и умную подругу, она сочла, что уделила вполне достаточно внимания родительским обязанностям и может заняться тем, что ей интересно.

Джейн через несколько дней пришла в отчаяние и отправилась к полковнику Кэмпбеллу, который сидел в библиотеке, пока еще весьма скудно обставленной — двумя креслами и столом, на котором лежало несколько подшивок «Рамблера».

— Сэр, позвольте вас побеспокоить.

Его тон был неприязненным:

— В чем дело? — Он чуть опустил газету и поверх нее посмотрел на Джейн.

— Сэр, мы ничему не учимся у миссис Уинстэбл, разве что вышиванию. Уверена, она хочет нам добра, но если мне предстоит стать гувернанткой, то мне нужны знания, да и Рейчел очень любознательна.