— Кажется, народ Чейзена бежит от какой-то напасти, — осторожно произнес Кейда. — И та, похоже, нагрянула с юга.

— Наверняка это пустой переполох. К югу от Чейзенов ничего нет. — Корабельщик Джатта подошел к ним, возвышаясь над троицей на целую голову. — Я слышал, что Мони Редигал пришлась бы по душе ее собственная торговля черепашьими панцирями, — добавил он. Волосы и борода Атуна были коротко подстрижены, как и подобает бойцу, но Джатта предпочитал заплетать и то и другое в тонкие косицы, как делали пожилые островитяне и старейшины деревень.

— Пусть тешится мечтами и впредь, — резко заметил Телуйет. — Редигал Корон никогда ни к кому не вторгнется лишь ради того, чтобы ее ублажить.

— У Чейзена Сарила нет наследника, достигшего возраста благоразумия, — задумчиво заметил Кейда.

— Что неизбежно делает владение уязвимым, — кивнул Атун.

— И владением, которое кое-чего стоит. — Джатта недоверчиво поджал губы. — Что такого есть у Чейзенов, чего могли бы отчаянно захотеть другие?

— Черепашьи панцири и несколько заурядных жемчужных рифов? — насмешливо обронил Телуйет. — Акульи шкуры и кое-какая китовая кость, которую они находят выброшенной на свои пляжи?

Кейда обдумывал загадку с другой стороны.

— Даже если Редигал Корон, или мне следовало бы сказать, его верные советники… — Вокруг рассмеялись. — Если корабли Редигалов напали на Чейзенов, их путь туда лежит прямо из их собственных вод. У них есть порядочного размера острова к северу. С чего бы им вздумалось давать эдакий крюк от своих берегов и нападать с юга?

— Им потребовалось бы выйти далеко в открытый океан. Это безумие. — И Джатта решительно покачал головой. — А если учесть, что дожди могут хлынуть в любое время сразу после затмения Большой Луны…

— Для вас это не меньшая загадка, чем для меня. — Кейда коротко кивнул Атуну и Джатте. — Будем надеяться, что найдем какие-нибудь разгадки на Наджеле. Дай знак тяжелым триремам, чтобы шли следом со всей возможной скоростью.

Пока Джатта передавал приказ старшине гребцов, который передал его вперед, носовому старшине, Атун зевнул.

— Я бы отдохнул с твоего дозволения, мой господин.

— Конечно.

Пока Атун тяжело ковылял вниз по ступеням, чтобы устроиться в тесной кладовой на корме рядом с почтовыми птицами и корабельным плотником, с носа пронзительно запел рог. Кейда обернулся и взглянул вдоль круто вздымающихся кормовых шпангоутов, поддерживающих пролеты тесно пригнанных досок обшивки и образующих изогнутую стену. Тяжелые триремы строились, чтобы последовать за «Скорпионом».

— Посмотрим, смогут ли они угнаться за нами, — ухмыльнулся Джатта, усаживаясь на стул, возвышавшийся как раз позади места кормчего. Кормчий подался вперед, ловкими руками ухватив парные рули. Кейда скользнул мимо Джатты в небольшое пространство на корме позади места корабельщика — единственное на «Скорпионе» место на верхнем уровне, где можно отважиться вздремнуть, не опасаясь, что в любой миг скатишься за борт. Ни одной быстрой триреме не положены лишние поручни: чтоб меньше весила.

— Ты не предостерег их относительно того, что подозреваешь, — спокойно указал Телуйет. Расстегнув кожаный ремень, стягивающий его тюк, он развернул то, что лежало сверху. Одеяло. — Вот, это на случай, если станет холоднее, чем ты рассчитываешь.

— Не было известий, что зло, от которого бежит народ Чейзена, прибыло к нашим берегам. — Кейда взглянул на спину Джатты, устраивавшегося на своем месте, но все внимание того было сосредоточено на море перед узким носом корабля. — Я не хочу возбуждать ненужные страхи. — Он подвигал челюстью. — Люди, чего доброго, просто впадут в безумие, подогретое слухами. Не исключено, что эти слухи окажутся даже откровенным вымыслом, распространяемым напавшими на Чейзенов.

— В своей решимости требовать для себя заводь у песчаниковых скал, которая могла бы приглянуться только черепахе, — язвительно пробормотал Телуйет. Он взял себе второе одеяло и недовольно скорчился рядом с Кейдой.

Если же это не ложь, а ужасная правда — тогда мы сделаем все, что сумеем, чтобы остановить любого, напускающего колдовство в здешние пределы, невзирая на законы и решения любого вождя. Если потребуется жизнь каждого из нас, чтобы не допустить морок во владения Дэйш, что же, наша кровь — это справедливая цена.

Кейда невольно задрожал на прохладном ветерке, овевавшем стремительно бегущий корабль. Темные острова его владения скользнули прочь, в серебряное море. Ни огонька. Деревни пусты, как и та, близ его двора. Жители скрываются в тайных убежищах. По крайней мере — старики, дети и женщины. Старейшины от каждой деревни собирают землепашцев, рыбаков и охотников, готовят из них оборонительные отряды, подогревают в людях решимость держаться, пока отряд меченосцев повелителя не явится им на помощь. И меченосцы столь же решительно настроены защищать острова, откуда они родом и труженики которых обеспечивали все их нужды.

Впереди он видел одну-единственную рыбачью лодчонку за черным зигзагов скал, запоздавшую и отставшую от других. Там, где пролив выходил в открытое море, несла дозор еще одна трирема. По приказу Джатты большой рог провозгласил, что «Скорпион» держит путь на юг. Корабль скрипел и дрожал под Кейдой, мерно посвистывала флейта, обеспечивая ровные удары весел, вода отвечала ей порывистой песней всплесков и ропотом. Флейтист завел новый наигрыш, гребцы приноровились к нему, ритмичные удары весел прерывали мелодию строго в нужных местах. Из-под палубы плыли голоса: беспрерывный гул поощрений и указаний старшины гребцов, частые шуточки парусного отряда, подносящего воду жаждущим товарищам на веслах. Внезапный стук молотка поведал каждому, что плотник опять принялся что-то чинить на ходу — ничего необычного. Гребцы неустанно налегали на весла. Вскоре проворная трирема оставила более тяжелые суда далеко позади. Убаюканный движением корабля и завораживающе плавно струящимися водами, Кейда погрузился в дремоту. Всякий раз, когда он рывком пробуждался от приглушенного звяканья кольчужной брони, луны оказывались чуть дальше продвинувшимися по своему пути. Наконец он в очередной раз открыл глаза и увидел, как на бледном небе стремительно разгорается рассвет. Взошло солнце, сиявшее ярче любого маяка, и облило светом рассеянные впереди острова. Совсем далеко, на самой границе видимости Кейда увидел распростертую громаду Наджела. Сквозь его горы, казалось, чуть просвечивало небо. То был остров с огнедышащими вершинами, но кратеры, где бурлил живой огонь, находились в глубине суши. А здесь покрытые деревьями склоны сбегали к бледным пляжам кораллового песка.

Кейда сбросил одеяло и протер, изгоняя дремоту, глаза тыльной стороной ладони. Поднимаясь, он увидел дельфина. Животное выпрыгнуло из пены, хвостом разлетающейся от корабля. С плавников морского обитателя, сверкая, сыпались капли. Едва он нырнул обратно в воду, как еще один дельфин перерезал пенистый след корабля, затем третий.

— Знак для нас. И один из лучших! — Кейда указал за борт, и Джатта передал новость на нижнюю палубу. Когда старшины гребцов и носовой команды разнесли весть дальше, Кейда услышал приглушенные радостные возгласы утомленных гребцов. Флейтист плавно перешел от нежного наигрыша, который только что выводил, к воодушевленной пляске, и снизу проворней и веселей забили весла. Трирема миновала ближайшие мелкие островки — и Кейда оглядел побережье Наджела. Первым признаком жизни было скопление хижин на невысоких сваях вдоль верхней линии прилива.