— Мы молим об убежище. — Женщина в разодранной рубахе зеленого, как море, шелка, расшитого лазурными волнами, выкарабкалась из-под наспех сооруженного навеса. — Я Итрак Чейзен. — Ее голос звучал высоко и напряженно, а затем она резко закрыла рот, зубы при этом различимо щелкнули. Она была высока и отменно сложена, множество племен, смешавшихся в ее роду, даровали ей кожу медового цвета и длинные черные волосы. Кейда помнил, как соблазнительно они спускались до самого ее пояса, без единого завитка на всем протяжении. Теперь они были спутаны и в песке, скручены в жуткий узел, стянутый обрывком ткани. В одном ее ухе качалась длинная серьга с бирюзовой бусиной, но другая была явно вырвана из уха, и на шее под разорванной мочкой осталось темное пятно засохшей крови. Серебряные цепи вокруг шеи были спутаны и сломаны, тяжелые резные кольца на всех пальцах потемнели от грязи.

— Я узнал тебя, — ответил Кейда с ровной учтивостью. — Что привело вас на мои берега?

Что говорила мне о тебе Джанне? Прежде всего — ты едва ли старше Сэйн, третья жена, замужем менее года. Пока еще не мать. Рекха говорила о каких-то многообещающих сделках, удавшихся тебе, несмотря на скудость твоей доли в ограниченных богатствах Чейзена.

Женщина поколебалась, затем поспешно заговорила:

— Молю тебя позаботиться о наших раненых. Олкаи Чейзен еле жива.

— Я сделаю все, что смогу. Телуйет, принеси аптечку. — И Кейда двинулся навстречу Итрак.

Если у тебя есть оружие, спрятанное под этой грязной и рваной тканью, я съем свои проклятые боевые чулки. Кроме того, даже если ты припрятала нож, он не может быть достаточно велик, чтобы меня подвела кольчуга.

— Вот. — Итрак указала под трепещущую тень навеса. Несколько женщин сидело кучкой на земле с перевязанными головами и расцарапанными лицами. Одна лежала на боку, плотно прижав к животу сложенные руки и крепко зажмурив глаза от страха и боли. Пожилой мужчина неподвижно вытянулся на спине; кровь запеклась вокруг его рта и носа. Ребенок с неподвижным лицом беспомощно отгонял назойливых мух грязной ладошкой. Две девушки-рабыни, все в синяках и пятнах соли, стояли на коленях по обе стороны от женщины, которая что-то страдальчески лепетала, пытаясь перекатиться с боку на бок. Девушки нежно удерживали ее руками, лица их были напряжены и сосредоточенны. Длинный отрезок тончайшего хлопка прикрывал их госпожу, и все, что увидел Кейда — грубые подошвы смуглых ног.

— Дайте взглянуть.

По кивку Итрак девушки убрали покрывало, и Кейда встал коленями на илистый песок.

— Пошли Готара за медом. Пусть принесет как можно больше, — приказал он Телуйету. — Вам удалось ее напоить?

— Мы пытались, — дрожа, пролепетала Итрак. Одна из рабынь без слов кивнула в сторону медного кувшина с длинным изогнутым носиком.

— Хорошо.

Слава всему благому, можно что-то сделать.

Кейда заставил себя хранить невозмутимое лицо, пока исследовал раны Олкаи Чейзен. Едва ли он признал бы теперь урожденную Олкаи Ритсем, что была моложе его менее чем на год, не знай он ее всю жизнь. Она лежала обнаженная, и спасибо тому, у кого хватило ума сорвать с нее пылающую одежду. Правый бок был почти не тронут огнем, правая рука свободно изогнута, ногти раскрашены, усаженные гранатами кольца отливали серебром. Левая рука оказалась обожжена до кости, пальцы скрючились и почернели. Глубокие ожоги покрывали левую сторону ее тела от плеча до колена, расползаясь по животу и бедрам, изъязвленная и потрескавшаяся плоть рыдала, обрамленная обугленной и покрытой волдырями кожей.

Ты подняла руку, чтобы защититься от огня. Затем пламя устремилось вперед, охватило волосы, оставило эту сторону черепа дочерна обожженной, лицо распухшим и потрескавшимся, глаза запеклись коркой, источающей гной. Они теперь, несомненно, слепы.

Кейда содрогнулся, когда женщина тихо простонала, затерянная в страдальческом бреду.

— Как это случилось?

— Мы не знаем. — Горькое отчаяние Итрак вот-вот грозило сокрушить ее. — Было темно. На нас напали. Все вспыхнуло.

— Липучий огонь? — Телуйет смотрел на раны Олкаи с неприкрытым ужасом.

— Возможно. — Кейда наклонился и принюхался. Никакого намека на серу или смолу, оставшуюся вокруг ран. Он вновь откинулся на пятки.

Возможно, кто-то бросил горшок липучего огня прямо в нее, и тот угодил ей в живот. Кто способен на такое? Липучий огонь не применяют против людей. Горшки с ним бросают, чтобы запалить камыш, или чтобы пламя разлилось по земле и люди там не прошли.

— Готар, позволь этим людям собрать дров в лесу и копьевика на болоте, чтобы лечить ожоги. — Кейда открыл сундук-аптечку. — Телуйет, вскипяти немного воды. — Он наконец нашел маленькую стеклянную бутылочку и обернулся к Итрак. — Подождешь, пока вода остынет, затем смешаешь с этим. Одна мера вроде этой на кувшин воды. — Он открыл бутылочку и вытряхнул на ладонь изящные кристаллы. — Промоешь этим ее раны как можно осторожнее.

Итрак воззрилась на него, скорчившись и дрожа.

— Но боль… — И не могла заставить себя говорить дальше.

— Это смягчит боль. — Кейда открыл отделение сундука и достал хрустальный сосуд. Отыскав серебряную ложку, он тщательно отмерил капли вязкой золотистой жидкости. — Подымите ей голову. Осторожней.

Одна из рабынь, не переставая плакать, с бесконечной заботой охватила ладонями уцелевшую сторону головы Олкаи. Кейда вставил ложку меж вялых губ и стал проталкивать ее сквозь липкую слюну, забившую рот. Склонившись ближе, он услышал, как скверно хрипит при дыхании Олкаи.

Достаточно сильная доза пятнистого мака — и вся твоя боль пройдет. То ли это, что мне следует сделать? Твои часы, несомненно, сочтены, к худу ли, к добру ли для твоего владения. Как я могу надеяться вернуть тебя к жизни после таких ожогов? И захотела бы ты остаться изуродованной, даже если выживешь? Как живой знак неудачи? Прости меня, Олкаи. Мне надо попытаться привести тебя в чувство достаточно надолго, чтобы выспросить, что ты знаешь. Мне надо прежде всего думать о моем народе.

— Когда вы омоете ее раны, смажьте их медом как можно гуще. — Кейда убрал сосуд с маковым сиропом и запер сундук. — Будете смывать его и смазывать новым на заре и в сумерках.

— Она будет жить? — хрипло спросила Итрак.

— Мы можем лишь надеяться. — Кейда вздохнул, прежде чем продолжить. — Немного меду отложите в сторону. Растворите ложку в чашке кипяченой воды, а также три ложки сока лиллы и щепотку соли. Скажете Готару: я велел дать вам все, что нужно. Очистите ей рот, а затем поите из ложки. И не прекращайте. Как только выпьет немного, давайте еще. — Он встал и поглядел на Итрак. — У вас тут есть люди со сломанными костями. Я позабочусь о них как смогу, затем сделаю, что мне удастся, для тех, кого истоптали. А ты будешь ухаживать за всеми обожженными. Расщепи самые мясистые части листьев болотного копьевика и наложи кашицей на раны.