— Прекрасная тарелочка! — говорит Бабушка очень серьёзно.

Приезжаем домой, нас все встречают в прихожей. Мамочка говорит:

— Победила!

Я киваю головой, протягиваю Маме блюдце и говорю:

— А это мой тебе подарок, правда, очень маленький!

Мама берёт блюдце, переворачивает его и охает:

— Спасибо, милая, замечательный подарок!

Мы все всемером обедаем. А Мишенька сидит на таком необыкновенном раскладном высоком стуле — Мамочка говорит, что мы все на нём сидели, когда были маленькие. И я вспоминаю, как Анночка на нём сидела до войны.

Рассказываю про конкурс — все смеются. Я, конечно, рассказываю немножко смешнее, чем было на самом деле, потому что там всё было неинтересно и глупо, а мне хочется, чтобы было смешно, но я рассказываю правду, просто, когда что-то описываешь, можно про одно сказать — это будет, как говорит Папа, «информация», а можно про другое — тогда это будет смешно. И я рассказываю про толстого мальчишку — у него два живота и два подбородка, и он так нахально поёт… и все его подбородки и животы трясутся в такт.

— Вот видишь, Нинуша, — говорит Мамочка, — ты на конкурс идти не хотела, а стала его победителем!

— Мамочка, ты не представляешь, как там все ужасно пели — фальшиво, только один красивый голос, у одной девочки… Вообще, нормально пели там только человек… пять, не больше!

— Но ты победила! — говорит Ёлка гордо. — Не важно, сколько там человек, ты победила!

— А как ты сама считаешь, — спрашивает Папа, — как ты спела?

— Неплохо! — говорю. — Совсем неплохо!

И я думаю: почему у меня в груди вдруг такая радость — и когда мы с Бабушкой домой ехали, и сейчас?

И понимаю: я впервые пела в таком большом зале и люди, которые меня слушали, очень тихо дышали!

С конкурса прошло несколько дней. Вечером садимся всей семьёй ужинать, и вдруг Папа говорит задумчиво:

— Да-а-а! А я ведь больше не Шнирман и даже не Георгий Львович!

— Как это? — поражается Ёлка, и глаза у неё становятся большие-большие.

— Ну вот так получилось — больше не Шнирман!

— Нет, Папочка, ты Шнирман! — Анночка говорит очень уверенно.

— Не-ет, не-ет! Я больше не Шнирман, — качает Папа головой печально, но я вдруг чувствую, что здесь что-то не то, здесь что-то вроде шутки.

— Жоржик! — смеётся Мама. — Ну хватит! Расскажи!

— Прихожу я сегодня по делам в Президиум Академии наук, — рассказывает Папа. — Встречают меня там знакомые и малознакомые люди, и все говорят: «Вот отец той девочки, которая так замечательно поёт!» И пальцем на меня показывают. И никто мне не говорит, — я чувствую, как Папа с трудом сдерживает улыбку, — «Здравствуйте, Георгий Львович!» или «Вот Шнирман пришёл!». Нет! Все говорят: «А вот отец той девочки, которая так замечательно поет!»

— Ну, Пап, знаешь… — Я даже не понимаю, сержусь я или мне смешно. — Ты Большой Учёный… а тут какой-то дурацкий конкурс, где никто петь не умеет! Тоже сравнили в вашем Президиуме!

— Скажи, Мартышка, — Папа говорит вполне серьёзно, — вот ты что-то хорошо делаешь, а рядом человек это же делает хуже тебя. Ты что, считаешь, что он никуда не годится?

— Да, — говорю, — он никуда не годится! Потому что в конкурсе пения не могут принимать участие люди без голоса, без слуха и без всяких чувств!

— А кто может принимать участие в конкурсе? — спрашивает Мама. — Назови конкретно!

— Бабушка, — начинаю я перечислять, — ты, Ёлка, Анночка, я, Бебочка даже могла бы принимать в нём участие — у неё хоть и слабый голосок, но она чисто поёт и с чувством! Нина с нашей кухни в лагере, дядя Шура…

— Ты ещё назови мою крёстную! — предлагает Папа.

— А что твоя крёстная?

— А моя крёстная была оперной певицей, — сообщает Папа, — и, когда она пела в комнате, стаканы лопались!

— Нинуша, — говорит Мама, — у тебя редкий, очень красивый голос, ты прекрасно поёшь, и я была уверена, что в конкурсе ты победишь.

И тут я понимаю: Папа эту смешную историю рассказал, потому что он очень радуется, что я победила в конкурсе!

И даже гордится! И Мамочка так обо мне сказала…

Тогда я думаю: может, я действительно хорошо пою?

Ну как она сегодня это сделала! Просто что-то необыкновенное! Я всегда из школы не иду, а бегу, но сегодня я так быстро бежала, что даже немножко устала — очень хотелось скорее дома всем рассказать.

— Что, Нинуша, что, милая? — Мамочка мне дверь открывает и смеётся. — Что у тебя такое случилось, интересное?

— Мамочка! — кричу я. — Она сегодня его так швырнула, что у меня глаза вылезли на лоб!

— Это кто, ваша англичанка, да? — Мамочка смеётся, потом немножко задумывается.

Я раздеваюсь, мою руки и опять кричу:

— Англичанка! Англичанка!

— Ты прости, Нинуша, я, может, не очень последнее время внимательно слушаю, — говорит Мамочка. — Англичанка портфель швыряет. Ты расскажи поподробнее.

— Каждый урок английского у нас начинается так, — рассказываю я. — Звенит звонок, открывается дверь в класс, мы видим только руку или руку и ногу, и… на учительский стол летит портфель! И прямо посередине — плюх! После этого входит наша англичанка.

— И что, она ни разу не промахнулась? — Маме очень интересно.

— Ни разу, — говорю, — а стол от дверей далеко — он первый в среднем ряду!

— Хорошо, что язык у вас с третьего класса. Во многих школах — с пятого. Нинуша, она тебе нравится?

— Очень нравится! А сегодня я даже руки её не видела, портфель летит — и прямо на стол — плюх!

— А как у тебя с английским?

— Хорошо, — говорю, — четвёрки, пятёрки!

— Интересно, как сейчас преподаётся язык? — задумчиво говорит Мамочка. — Покажи мне, пожалуйста, ваш учебник английского.

Вынимаю из портфеля учебник, даю Маме, мы садимся за столовый стол и листаем учебник.

— Какой последний текст ты знаешь? — спрашивает Мама.

— Вот этот, — показываю.

— Нинуша, прочитай, мне очень интересно!

Я читаю — текст небольшой. Закончила. Мама думает, берёт меня за руку:

— Этот текст, Нинуша, ты читала не по-английски, ты читала его по-русски.

— Почему? — Я ужасно удивляюсь.

— А потому что есть такое важное, очень важное понятие — произношение и «тьюн»! — Мама говорит очень серьёзно. — Ну, про «тьюн» сейчас вообще забудем, а вот произношение у тебя русское! Нет такого английского слова «зис»! И нет такого английского слова «зе»! Сейчас я тебе прочитаю, как это звучит на родном языке текста. На английском!