Я стиснул зубы. Плохой из меня муж будет, если в жены мне достанется покалеченная на моих глазах женщина.

– Так, ногами по лесу ты больше не ходишь. Не надежное это дело, – решил я и поднял ее на руки, стараясь не задевать травмированное плечо. Мало ли что там.

– Я тяжелая, – пискнула она.

Я вздохнул. В руках она ощущалась просто идеально. О какой тяжести она все время говорит, когда с ней в руках взлететь хочется?

– Легче женщину на руках не носил, – я выбрался на тропинку и пошагал по ней в сторону домика.

– Странных женщин ты себе выбирал в этом случае. Тебе нравятся девушки в теле? – Начала она допрос.

– Мне нравятся такие, как ты, – не поддался я.

Вероника притихла на пять минут, переваривая новость.

– Странно, – наконец, сказала она хоть что-то и снова затихла.

– Что странно? – Тут же стало интересно мне.

– От меня мужик к другому мужику ушел, а ты говоришь, что такая, как я, могу кому-то нравиться, – еще через пять минут ответила она.

До меня не сразу дошел смысл сказанного. Более того, я автоматически дошагал почти до домика, когда понял, о чем она говорит.

– В каком это смысле ушел к мужику? – Решил уточнить.

– В прямом. Застукала его с каким-то качком, – горько вздохнула она и вдруг восторженно посмотрела на небо. – Смотри, какие звезды огромные. Никогда таких не видела!

Я поднял голову вверх. Выяснило, морозы ударят. Нужно быстрее в дом идти. Там Веронике будет тепло. И обед уже готов.

– Идем в дом, – сосредоточился я на главном.

Вероника кивнула, слезла с моих рук и по расчищенной дорожке ушла в дом. Я еще минуту побыл на улице, собираясь с мыслями. Где она этого урода нашла, что теперь так страдает? Насколько ей плохо от этого? Нужно все же расспросить ее подробнее, чтобы знать, как ей помочь.

Когда я вошел в дом, то Вероника уже мыла руки в ванной. Я переоделся и отправился на кухню, чтобы разогреть обед, который уже грозился стать нашим ужином. Интересно, как можно убедить девушку в том, что она тебе нравится? Наверное, есть какое-то пособие? И почему я у связанных оборотней об этом раньше не спросил? И на занятия к Раде не ходил, считая, что уж мне-то знания о человеческих женщинах точно не нужны. Ведь харизма должна все сделать за меня. Ага! Два раза!

– Я проголодалась, – Вероника вошла на кухню в теплой пижаме, но босая. Стыдливо поджала пальчики на ногах, нервно теребя рукав.

– Садись. Все готово, – указал я ей на стул.

Ранний ужин прошел в молчании. Я еще не сформулировал правильные вопросы, а девушка просто устала после всего произошедшего. Но разговаривать-то все равно как-то надо.

– Так что там с недоноском, который куда-то там ушел? – Решил я начать с волнующей меня темы.

– Ничего. Сережа, наверное, с ним теперь. Не знаю. Не интересовалась. На самом деле я думала, что это он киллера нанял, но теперь…

– Киллера? – У меня волосы на загривке дыбом встали. Почему мне об этом никто не сказал?

Вероника как-то странно на меня посмотрела.

– Тебя точно Верка ко мне отправила? – С сомнением спросила она, подтаскивая к себе кружку с лечебным отваром. – Если бы на меня не охотились, думаешь, стала бы я скрываться в Мае? Да я бы и одной ногой сюда не сунулась, – покачала она головой.

– И кто на тебя охотится? – Прищурился я.

– Не знаю, – Вероника вздохнула. – Если бы знала, его бы уже забрали куда надо. А так… Сижу на какой-то горе в лесу и веду светские беседы с оборотнем.

В ее голосе снова слышалась горечь. Я поприжал язык, стараясь не сказать все то, что думаю обо всей этой ситуации.

– Ну, наша задача – выжить на этой горе, – пошутил я.

Вероника слабо улыбнулась.

– Это не самое трудное в моей жизни, – она отодвинула от себя тарелку, из которой едва ли съела половину.

– Не вкусно? – Расстроился я.

Девушка скривилась.

– Вкусно, но в меня больше не влезет ни кусочка, – махнула она рукой и, поднявшись из-за стола, оставила меня одного.

Я неспеша помыл посуду, давая время и мне, и ей. Бедная моя девочка. Сколько сожаления в ее голосе, сколько тревоги. Все эти попытки уйти из безопасного места больше похоже на желание сбежать от себя.

К Веронике я заглянул спустя полчаса. Она снова сидела, закутавшись в плед и глядя в одну точку. А воздух вокруг нее, казалось, гудел от напряжения.

– Покажи плечо, – я протянул руку и заправил светлую прядь ее волос за аккуратное ушко.

– Что? – Она чуть заторможенно перевела на меня взгляд.

– Ты ушиблась сегодня. Покажи плечо, – потребовал я, поставив баночку с мазью на тумбочку.

Вероника нахмурилась, сосредоточившись, достала руку из пледа, расстегнула пару пуговиц на милой серой пижаме и отдернула ворот.

Синим там было все, вплоть до ключицы. Твою сосновую кору! И она все это время молчала, терпя такую боль?

Я отдернул ворот сильнее, оторвав еще одну пуговицу, встал на колени для удобства и взялся за крем. Максимально осторожно принялся намазывать его на неестественно (для человека) горячую кожу.

– Почему ты не сказала, что так больно? – Покачал я головой, стараясь прикасаться пальцами как можно нежнее.

– Это не больно, – механическим голосом ответила она. – Вот когда дед попал в больницу, и отец добрался до меня, он мне два ребра сломал. Тогда было больно.

Не знаю, как мои зубы не раскрошились, когда я стиснул их, чтобы не заорать. Она так спокойно об этом сказала, как будто…

– Как часто он тебя бил? – Не знаю, как мне удалось задать этот вопрос, потому что у меня едва инсульт с инфарктом одновременно не случились.

Вера грустно улыбнулась.

– С десяти лет пару раз в месяц точно прилетало. Он меня из школы иногда крал. Пытал. Пытался узнать, где мама Веру скрывает… А я этого даже не знала. Узнала в первый раз в шестнадцать лет, когда деду плохо стало и он мне сказал. Но я к тому времени отца уже так ненавидела, что ни за что бы не сказала. Так эта тварь меня через год одному своему кредитору отдала, чтобы я с долгами рассчиталась. Все равно ничего ему не сказала. – Она гордо вздернула подбородок.

А я даже дышать перестал, сопоставляя факты. Аккуратно сдвинул ворот пижамы на место, застегнул две пуговицы, мысленно обещая, что сам пришью третью, и поднял на нее взгляд.

– Ты поэтому тот препарат стала принимать? – Спросил почему-то шепотом.

– Я боялась, что дед узнает. Психолог потом сказал, что постоянная тревожность и привела к таким последствиям…, – Вероника вдруг испугалась. – Ты же не расскажешь об этом Вере и маме? Пожалуйста! – В ее голосе прорезалось отчаяние.