Ее глаза округлились, и она попыталась отодвинуться, но Ки не убирал руки с ее лица. Она застонала, побледнев до корней своих испачканных каштановых волос, и схватила его за запястье.

— Ки, прекрати, ты пугаешь ее, — вмешался Дункан, готовясь вступиться за Рейчел.

Ки бросил на него скептический взгляд:

— Она лжет. Она была в библиотеке, и я хочу, чтобы она призналась.

Дункан сжал руку Ки.

— Сейчас это не важно, — тихо произнес он. — Ты можешь разобраться с ней потом, когда она немного придет в себя. Давай пока поможем ей.

Ки перевел взгляд с Дункана на Рейчел Фостер. Она была так бледна, что, казалось, вот-вот потеряет сознание, но ее глаза смотрели на него с прежней решимостью. Да, этой дамочке нельзя было отказать в присутствии духа.

Он отпустил ее подбородок и, подняв на руки, встал. Она снова охнула, обдав его своим дыханием.

— Отпустите меня, — потребовала она, глядя ему в глаза, которые теперь оказались на одном уровне с ее. — Я тяжелая. Вы меня уроните.

— Ки вас не уронит, мисс Фостер, — засмеялся Дункан. — Вы вовсе не тяжелая, — успокоил он ее.

Она перевела взгляд на него.

Ки не стал дожидаться дальнейших протестов. Сам не зная, чего ему хочется больше: бросить ее на пол или поцеловать в губы, — он молча пересек кухню и отнес ее в гостиную.

— Я хочу, чтобы вы убрались из моего дома! — проговорила она в десятый раз, и краска стала постепенно возвращаться на ее щеки.

Он остановился перед кушеткой.

— Вы и в самом деле тяжеловаты, — солгал он, приподнимая ее. — У вас, случайно, не лежит в карманах добро, которое вы наворовали в моем доме?

Это обвинение изменило выражение ее лица.

— Я не была сегодня в вашем доме. Я ненавижу этот дом. Надеюсь, что он провалится в море.

Ки улыбнулся устремленным на него дерзким глазам, которые теперь, когда Дункан нашел свет в гостиной, мог ясно видеть.

— Ах, Рейчел, разве так должен говорить архитектор? — спросил он, громко рассмеявшись ее удивлению.

— Вы знаете, что я архитектор?

— Вы дочь Фрэнка Фостера. Мне сказали, чтобы я нашел вас, если у меня возникнут вопросы о Саб-Роуз. Что нет такой щели и закоулка, которого бы вы не знали. И что, если у меня будут проблемы, я должен посоветоваться с вами.

Она закрыла глаза.

— В таком случае я предлагаю вам сжечь его до основания, — прошептала она.

Ки нагнулся и осторожно опустил ее на кушетку, не спуская с нее глаз.

— Я понимаю, почему вы хотите видеть мой дом в руинах, Рейчел. Я знаю историю ваших родителей и моего двоюродного дяди Таддеуса. Но это не объясняет, почему вы были сегодня вечером в моем доме. Она смотрела на него не мигая.

— Как насчет того, что я тоже проявлю любопытство и спрошу вас, что вы делали в библиотеке?

Она перевела взгляд на колено. Ки выпрямился и пошел на кухню.

— Ты уверен, что это она? — обратился к нему Дункан, взглянув через плечо на Рейчел, следуя за Ки на кухню.

— Она. Я не забыл эту женщину.

— Но как она смогла так быстро выбраться из особняка? — с недоверием спросил Дункан, подходя к двери и глядя на тропинку в скалах, по которой они только что шли.

Ки тоже посмотрел в сторону Саб-Роуз. Он едва различал темный силуэт особняка.

— Должно быть, есть туннель, который ведет прямо к скалам. Она наверняка знает о нем.

— Что ты собираешься делать с ней?

Ки улыбнулся:

— Поскольку она, вероятно, ушибла колено по вине Микки, я подумал, что мы можем начать вести себя как соседи. Возможно, нам стоит привезти ее обратно в Саб-Роуз, когда эти таблетки подействуют. Как ты думаешь?

Дункан задумался.

— Она почти час просидела на полу, страдая от боли, — вслух размышлял он. — Почему она не вызвала «неотложку»?

Ки показал рукой на грязь на полу кухни:

— Я полагаю, что она не хотела, чтобы кто-то видел, в каком состоянии она находится, особенно если боялась, что я вызову полицию. Ей было бы трудно объяснить, почему в два часа ночи она одета как взломщик, покрыта грязью и исцарапана шипами от роз.

Дункан кивнул, открыл морозильник и начал искать лед. Ки подошел к раковине, нашел полотенце и подержал под струей теплой воды, пока оно не согрелось.

— Вот, — сказал он, бросая второе полотенце Дункану. — Заверни в него лед и отнеси в гостиную. Пока я постараюсь уговорить эту злобную кошку спустить брюки.

Он присвистнул, вернувшись в гостиную, и засмеялся, когда увидел, что Рейчел Фостер после своих ночных приключений и сильного наркотика крепко спит.

Это, конечно, было бы с его стороны по-соседски — привезти ее в Саб — Роуз и дать возможность закончить то, что она начала сегодня вечером.

На ее колене явно сидел слон. Другого объяснения для сильной, тупой, пульсирующей боли, которая заставляла Рейчел закрывать глаза и стонать, не было.

Почему ей так больно? И болело не только колено. Ее правый локоть горел, ладони кровоточили, а левое запястье онемело и ныло.

Рейчел снова застонала, когда вспомнила о том, что случилось вчера ночью: ее едва не закончившаяся катастрофой попытка возвратить краденые произведения искусства, несколько мужчин с грубыми голосами и смеющимися глазами и огромная, страшная собака.

И еще более огромный и страшный Кинан Оукс.

Он вошел в ее дом неслышно, как призрак. Она пыталась отвинтить проклятую пробку от флакона с болеутоляющими таблетками и вдруг увидела перед собой направленное на нее дуло пистолета, такое большое, что в нем могла спрятаться белка.

Но эта миниатюрная пушка выглядела не так ужасно, как человек, который ее держал.

Фотография в «Айленд газетт» была совсем не похожа на настоящего Кинана Оукса. Стоя рядом с этим человеком в темной библиотеке, Рейчел сразу поняла, что внучатый племянник Тэда намного опаснее, чем показалось Уиллоу.

Он прислушиватся к ее требованиям покинуть дом не больше, чем его банда громил. Рейчел снова тихонько застонала. Он вошел в ее дом и стал вести себя как хозяин: всыпал в нее таблетки и отнес на кушетку, прежде чем ушел, поняв, что она ни в чем не признается.

Тысяча чертей! Он знал, что она была в его библиотеке.

И хотел знать почему.

Ну что ж, она будет тверда. Ни за что не признается в том, что ударила этого мужчину в пах. Возможно, она иногда вела себя глупо, но она не самоубийца.

Рейчел осторожно повела плечами, чтобы посмотреть, какие еще части тела начнут протестовать. Ее стон боли перешел в испуганный вскрик, когда тяжелая словно камень рука легла ей на спину и привела в сидячее положение.