– Не вздумай стрелять, Мортон! – донесся до слуха Хлои его хриплый голос.

Хлоя попыталась рассмотреть, что происходит, но ей очень мешали перья шляпки. Все, что она могла видеть, – это чьи-то обутые в сапоги ноги. Барон по-прежнему держал ее железной хваткой. Когда же она дернулась и недовольно пискнула, он сжал ее еще крепче.

– Брось оружие и прикажи своим людям сделать то же самое! Иначе ей плохо придется! Давай!

Шериф злобно чертыхнулся, однако подчинился грабителю, велев своим помощникам не стрелять. Через завесу растрепавшихся волос и свисавших со шляпки перьев Хлоя разглядела искаженное испугом лицо дяди. Его голубые глаза горели негодованием. За спиной Митчелла Хлоя заметила Уэйда Драйдена, державшего наизготовку револьвер. Образы стоявших рядом людей показались ей в эти секунды чем-то вроде фантастического миража. Словно через толстый слой ваты слышала она, как Джон Митчелл сыплет проклятиями.

– Черт тебя побери, Барон! – крикнул банкир. – Если хотя бы волос упадет с ее головы, тебе не жить!

– Что ж, постараюсь не забыть, Митчелл. А ты учти, что и твоей драгоценной племяннице не жить, если кто-нибудь посмеет нас преследовать!

У Хлои вырвалось сдавленное рыдание. Барон, продолжая одной рукой прижимать девушку к себе, пустил коня в галоп.

Мимо замелькали разноцветные фасады домов. Правда, Хлое удалось различить изумленные лица нескольких женщин, выходивших из дверей гостиницы. Интересно, подумала Хлоя, какие мысли могут у них возникнуть при виде элегантно одетой племянницы банкира, которую с задранной выше колен юбкой увозит – явно против ее воли – какой-то разбойник в маске?

Но только когда всадники оказались на окраине Сан-Суйо, до Хлои дошел смысл происходящего. Ее увозят из города, теперь она заложница шайки кровожадных бандитов! Что же с ней будет?

Тревога за свою участь подвигла Хлою предпринять новую попытку освободиться.

– Извольте сидеть спокойно! – рявкнул Барон, и его мускулистая рука обхватила пленницу с такой силой, что у той перехватило дыхание. Девушке показалось, что ее зажали стальными тисками. – Так-то лучше, – заметил Барон, когда она прекратила вырываться. – Хорошие девочки должны вести себя тихо.

– А хорошие мальчики никогда не грабят банки! – парировала Хлоя.

Да как он смеет с ней так обращаться!

Барон никак не ожидал от нее такой строптивости.

– Лучше сразу отпустите меня! – продолжила Хлоя отчитывать его. – Вы еще узнаете, что мой дедушка был одним из основателей Балтимора, а родственники по линии матери имеют огромное влияние в политической и общественной жизни, а...

– Ой, скажите на милость! – с издевкой ответил Барон, но уже в следующую секунду из его голоса исчезли насмешливые нотки. Довольно сурово он произнес: – А вы за словом в карман не лезете. И все-таки я попросил бы вас успокоиться, а не то вдруг возьму и забуду, что вы – ценная заложница! И уберите свои дурацкие перья!

Хлое ничего не оставалось, как прикусить язык. Одной рукой она натянула юбку пониже, чтобы прикрыть ноги, второй постаралась поправить на шляпке непокорные перья. Она чувствовала, как по щеке стекает теплая струйка крови. В эти мгновения Хлою обуревали самые противоречивые чувства – боль, унижение, жалость к самой себе, негодование и страх. Дядя Джон был прав: Барон никакой не Робин Гуд! Она оказалась в руках самого заурядного преступника, грабителя, и, что хуже всего, никто в данную минуту не в силах ей помочь.

– Когда же мы, наконец, доберемся до места? – настойчиво поинтересовалась Хлоя. – Мы скачем уже целую вечность!

– Замолчите!

Хлоя сердито умолкла. Он просто невозможен, этот Барон! За последние несколько часов он не сказал ей и двух слов. Неудивительно, что это время показалось ей бесконечным. Даже короткая остановка, когда Барон поил лошадей, не изменила его угрюмого настроения. Его глаза, окаймленные длинными пушистыми ресницами, оставались такими же бесстрастными, как у каменного изваяния Будды. И самое главное, они не выражали ни капли сочувствия и дружелюбия.

– Если хотите получить за меня выкуп, – сказала Хлоя, – я уверена, дядя заплатит вам любую сумму!

Губы Барона скривились в сардонической усмешке:

– Разумеется, заплатит – деньгами людей, которых он обобрал!

– Вы мерзкий негодяй! – воскликнула Хлоя.

– Хорошим слогом изъясняются в вашей балтиморской школе. Прекрасное производите впечатление! А я-то думал, вас там учили лишь светским манерам и умению разливать чай.

– Вот уж никак не ожидала, что вам известно, что такое школа! – ехидно бросила Хлоя и раздраженно отметила про себя, что Барон снисходительно улыбнулся.

– Представьте себе, даже такие неотесанные мужланы, как мы, кое о чем все-таки наслышаны.

Хлоя сердито насупилась. Опять он над ней издевается! Как она его ненавидит! И как сильно ноет, как болит у нее каждая клеточка ее измученного тела. Это было совсем не похоже на обычную усталость от верховой езды. К ней Хлоя давно привыкла еще в школе, вместе с подругами подолгу катаясь в парках или в перелесках близ Балтимора. Нет, на сей раз это было нечто вроде испытания на выносливость – бешеный галоп, от которого начинает казаться, будто внутренности превратились в кашу. Хлоя еле сдерживалась, чтобы не стонать и не охать. Мучения этого затянувшегося путешествия явно не способствовали хорошему настроению. Хлоя чувствовала, как в ней постепенно нарастает раздражение. Что касается Барона, он скакал с видимым удовольствием, совершенно не ведая усталости.

Девушка не осмеливалась произнести слова, что были готовы вот-вот сорваться с языка. Может, сейчас Барон и посмеялся бы вместе с ней, но лучше не рисковать. Она не забыла, как быстро исчезает с его лица улыбка. Не забыла, как крепко, до синяков, он стиснул ее руку. Да и вообще, откуда ей знать, на что способен этот человек? При этой мысли Хлое опять стало не по себе, и она поспешила отвернуться, нервно теребя шляпку. Перьев на сем головном уборе уже не было. Насколько Хлоя могла предполагать, они остались лежать где-то далеко отсюда в густой пыли. Барон, яростно выругавшись, оторвал их сам и бросил на дорогу.

Ее страх никуда не исчез и после того, как Барон, наконец, сдернул шейный платок. Черты его лица были безжалостны, но отличались суровой мужской красотой. А это было хуже всего!

Ее похититель оказался красавцем! Он даже красивее, чем Хлоя могла догадываться. Жгучее техасское солнце покрыло его лицо густым загаром, отчего светящиеся серебристо-серые глаза казались колодцами в пустыне. У Хлои пресеклось дыхание. Странное, волнующее чувство нахлынуло на нее горячей волной, совсем как при их первой встрече. Этот жар заставил все ее тело трепетать от тревожного предвкушения опасности.

Барон стоял почти вплотную к ней, и уже сама его близость являла собой серьезную угрозу. Человек такого рода деятельности всегда излучает опасность, а его лицо должно быть изборождено морщинами – следами разгульной жизни, своеобразной печатью порока. Но лицо Барона было не таким! О нет, его черты отличала красота, обладать которой не может никто из смертных. Это была красота падшего ангела. Обутого в сапоги и затянутого в кожу. И вооруженного револьвером!