– Мать, ты меня пугаешь. Всем вдруг захотелось любви. И меня собьёте с пути истинного.

Они оба понимали, что идут перемены, только чего от них ожидать – не известно. Уже не возьмёшь своё дитя за ручку и не отведёшь от безопасного места подальше.

– Пришло время собирать посеянное нами, Лёшенька. И даже самый прекрасный урожай не защитишь от стихий.

Так проходило лето. Юля снова открыла дневник Полины. Как же она счастлива по сравнению с ней! Юле трудно было снова окунуться в хоть и чужое, но несчастье. Неужели судьба добьёт этих ни в чём не виновных ягнят?

«Антоша позвонил из Москвы, сообщил, что задерживается. Какие дела могут быть там, если работа и я здесь? Но дела закружили и помогли заглушить неимоверную тоску по любимому.

Я начала оформлять инвалидность для мамы. Оказалось, что необходимо побегать. Антоша помог бы мне справиться быстрее, но не надо привыкать к его помощи. Где-то в глубине души сидели сомнения, портили счастье. И как поверить в него, если я вросла в несчастья?

– Заходил Антон Константинович, – сообщила мне мама, когда я пришла из поликлиники, и заплакала. – Сказал, что Юрочку могут взять, а меня с ним нет, потому что за мной тоже нужен уход. А могли бы взять уборщицей или санитаркой. Что теперь делать? Может, он останется работать здесь? Он любит тебя, я вижу. И как твоя учёба?

– Мамочка, – я обняла её. – Я не оставлю двух инвалидов. Антон ждёт не дождётся своего места в Москве. Надо всем нам перебираться в Москву, как он предлагает.

Антон вернулся загорелым и немножко чужим. Теперь он работал без выходных, но по вечерам мы были вместе. Он больше не заговаривал о переезде. Конечно, всё зависело только от него, а как сложится его будущее, пока было неизвестно. Я тоже молчала, не хотелось омрачать наши встречи. С помощью Антона быстро оформили инвалидность маме. Жаль только, что у Юрочки улучшений не предвиделось.

– Если я уеду, на моё место пришлют другого врача. Попробую уговорить его помогать вам, – утешал любимый.

Несколько раз Антоша уезжал, иногда задерживаясь на пару дней, посещая заветную клинику, пытаясь напоминать о себе, как он говорил.

Лето прошло. То, чего мы все ждали, свершилось. Антона забрали в Москву. Я решила поехать с ним, чтобы официально оформить в институте академический отпуск, оставив дома на всякий случай телефон секретаря декана. Договорилась с соседкой, чтобы она заглядывала к нам. Маме к концу лета снова стало хуже, она снова больше лежала в постели.

Я знала, что она жутко переживала за меня, за моё улетающее счастье. Антон успокаивал нас тем, что по выходным будет приезжать, а потом что-нибудь придумает.

– Через полгода я сниму квартиру и заберу вас всех, в конце концов. Сейчас я это сделать не могу: на мою нынешнюю зарплату мы не проживём. Потом она увеличится.

Перед отъездом мама подозвала нас к себе:

– Дети мои, я очень хочу вам счастья. Простите меня, если невольно ему мешаю, – слёзы текли по её высохшим щекам. Она перевела умоляющий взгляд на Антона. Ей очень хотелось услышать заветные слова. Загорелое лицо любимого сделалось вдруг серым, он молчал, потом всё-таки произнёс:

– Дарья Егоровна, вам нельзя волноваться: сердце слабое, давление поднимется. Я не оставлю Полину. Обещаю вам. Я её очень люблю. Она приедет через два дня. Постарайтесь дождаться. В больнице вас снова подлечат…

Мама перевела просветлевший взгляд на меня, он сказал мне всё. Это не было официальным предложением руки и сердца, но обет не оставлять меня был дан. Я обняла Антошу с огромной благодарностью: он сделал маму счастливой.

– Благословляю вас обоих. Антоша, спасибо тебе за доброе сердце. Ты очень хороший человек. Пусть сбудется всё, что ты задумал. Только не оставляй Полинку, – она перекрестила нас. – Поля, попрощайся с Юрочкой, поцелуй его. Пусть улыбнётся тебе, – попросила она вдруг.

– Мама, что с тобой? Я приеду через два дня, не надо так волноваться. Еда в холодильнике, тётя Нюра будет вас кормить и менять Юрочке памперсы.

Я поцеловала их обоих и с тяжёлым сердцем села в машину. Почти всю дорогу мы молчали. В Москве Антон завёз меня в институт, и мы расстались до вечера.

– Переночуем у моего знакомого. Он надолго уехал и отдал мне ключи от квартиры, – в его глазах стояла тоска. Впереди была разлука, выдержим ли мы её?

Я забежала сначала в общежитие, многие уже приехали к началу занятий, но застала только Веру, с которой мы жили раньше в одной комнате. На меня обрушился шквал новостей и восторгов.

– Ты возвращаешься учиться? – радостно спросила она, когда о себе было рассказано всё.

– Нет, – я не стала распространяться.

– Представляешь, меня в этом году не хотели селить в общежитие, сказали: нет мест. Папочка уже нашёл мне комнату у одинокой старушки, правда, проходную, но дёшево и рядом с институтом. Искал через всех знакомых. Потом в последний раз позвонил нашему коменданту, пообещал на лапу, и вот я здесь!

– А я не застала декана и решила забежать… – мне стало вдруг очень грустно.

Декан встретил меня доброжелательно, выслушал, посочувствовал. Раздался звонок, он взял трубку и удивлённо передал её мне.

– Поля, приезжай, горе какое… Мама и Юрочка умерли…– раздался в трубке скорбный голос тёти Нюры.

Я очнулась от запаха нашатыря. Рядом на диване сидела секретарша.

– Может, всё и к лучшему, – не заметив, что я очнулась, сказала она декану. Тот замахал руками:

– Не хотелось бы мне услышать такое после смерти, деточка. Вызови шофёра. Я позвоню ректору. Пусть позволит отвезти Полину домой. Всё, что мы можем сделать…

Мама не могла умереть, не могла! – твердила я себе всю дорогу.

Дома меня ожидал шок. Они лежали на кровати с Юрочкой, обнявшись. Юра улыбался.

Врач, вызванный тётей Нюрой, с болью посмотрел на меня и попросил её оставить нас одних.

– Я возьму на себя грех. Твоя мама святая. Рука не поднимается дать правдивое заключение. Она понимала, что больше не поднимется, что тебе одной не поднять брата, и воспользовалась большой дозой снотворного. Соседка утром не смогла разбудить обоих. Как только хватило сил перенести сына к себе?!

За двумя гробами шёл почти весь посёлок: все знали нашу печальную историю. Две недели я рыдала, просила прощения, проваливаясь в небытие. Всё что нужно делали сердобольные соседи. Потом пришёл директор школы, мой вечный покровитель. Я слушала его, почти ничего не понимая. Он сказал, что я не имею права терять драгоценное время, что он звонил своему другу в Москву, что меня берут сразу на четвёртый курс. И даже место в общежитии нашлось.

– Ты должна выполнить волю матери. Она всё сделала для того, чтобы ты училась и была счастлива. Займись обменом своей квартиры и садового участка на жильё в Москве. Займись делом, иначе надорвёшь и своё сердце.