молот, направленный на еще один удар, а упертой ногой в угол дивана подкидываю большое тело немного вверх, бью в ответ. Олег от этого удара немного отлетает в сторону, освобождая мое тело, чем я пользуюсь и накидываюсь на него, придавливая собой, но не бью, а просто впиваюсь в глотку руками и стараюсь не смотреть на ебучий рот, стараюсь не смотреть в глаза, боюсь повторения прошлых ошибок.

— Насмешил…. — Издевательски тяну, не меняя спокойной интонации, и мое возражение подстегивает сопротивляющуюся тушу. Мой трюк с подкидыванием и я отлетаю от него. Пролетая узкий, короткий коридор и впечатываюсь в стену. Сильный сучонок, но херня и не таких ломал, сейчас, только легкие расправится от сильного удара и пиздец ему.

А он накидывается опять сверху, опять на мне, давит собой, и я допускаю ошибку, не сдерживаюсь, смотрю на искрящую ненависть в таких охуенных глазах. Смотрю, что эти глаза бросают вызов мне, и медленно слетаю с катушек.

Расслабляю немного кисть руки, а потом прямым ударом впиваюсь кончиками пальцев в нерв под последним правым ребром. Нерв выстреливает острой болью, поражая Олега, который на мгновение теряет концентрацию и закатывает глаза, и мне этого достаточно, чтобы провернуться под ним, опрокинуть его под себя в замысловатой позе задом к верху… заломить обе руки в болевом захвате. Зафиксировать этот захват своей рукой, а второй упереться ему в шею придавливая голову к жесткому ворсу дорогого ковра. Наклониться к взмокшему затылку и прошипеть в ухо.

— Ты еще такой малыш Олег и дело тут не в том, насколько ты силен физически или старше меня по годам… — Слова тягучие, злые осмысленные не смотря на то, что запах забивающий мои ноздри окончательно срывает меня с катушек. Заставляет задыхаться и дрожать что-то внутри, туманом заволакивать мой сумасшедший рассудок.

— Съебись с меня, урод! — Он в бесполезных попытках дергается подо мной, причиняя себе только больше боли.

— Да хуй ты угадал… — Коленями сжимаю его бедра и немного дергаю рукой держащей захват на спине.

— А-а. — Кричит он, а мой нос, словно пытаясь проследить этот крик, ползет по его шее. Мне кажется, что от ее вибрации его запах расходиться волнами. Утыкаюсь им в перекрестье шеи и плеча и замираю там.

— Блядь, почему ты так охуенно пахнешь… — Задыхаясь, спрашиваю, не в силах оторваться от этого запаха.

— Может потому что ты пидорас? Аааа. — Он оскорбляет сумасшедшего, который уже ни хуя не контролирует себя.

— Да?

Моя рука отрывается от шеи, скользит по взмокшей футболке, переходит со спины на живот, на мгновение там задерживается, кончиками пальцев чувствуя громыхающий таран в груди.

— Тогда Олежек, тебе крупно не повезло, потому что этот пидарас сейчас может делать с тобой все, что ему захочется. — Он каменеет от этих слов, перестает питать ложных иллюзий в попытках вырваться из под меня, а мне похуй. В моей голове туман, которому срать на все, как в прочем и руке, которая уверенно сжимает через ткань брюк каменный стояк Олега.

— А тут оказывается не один я пидорас? — Мой зверь рычит, ощущая в руке чужое доказательство сумасшествия.

И все… моя игра оканчивается, тормоза рвет, не понимаю, как у меня получается умудриться расстегнуть его штаны и спустить, оголяя бледную, гладкую кожу на заднице, впиться в эти правильные холмики и следом снять и свои штаны. Проделывая все манипуляции одной рукой, не обращая внимания на его ор и матерки. Смотреть, как уверенные пальцы размазывают блестящие капли, стекающие с моего ствола, и как дополнительный бонус еще плюнуть на эти пальцы скользя ими между двух бледных, крепких булок, практически не касаясь вожделенного отверстия.

Разработать вход… да нахуй? Эти твари слишком хорошо умеют исцеляться, чтобы заморачиваться по этому поводу, да и не для его удовольствия я сейчас его трахну. Только для себя. Да для себя, потому что я этого хочу, а он просто напросился на это. Не стоит играть с такими как я, можно поплатиться. А завтра когда я очухаюсь пойду и застрелюсь. Точно возьму ебучую пушку и приставлю дуло к виску и нажму уже на курок. Больных нужно добивать — закон моего мира. Убеждаю просыпающийся разум, который благими матами орет о том, что игра затягивается, перерастает во что-то страшное и грязное, но я игнорирую его, загоняю член до упора не плавно, не медленно, а одним слитным движением до основания до чертового хлопка моей кожи об его кожу.

— Ааа, вытащи нахуй, съебись… — Кричит вер, все так же в попытках вывернуться и причиняя себе этими дерганными движениями только больше боли, а мне похрен. Мне хорошо. Твою мать…

— Да, да сейчас… — Отвечаю, вытаскивая, и вопреки своим словам и мыслям загоняю его обратно. Тараню эту обжигающую глубину, которая принимает меня, оборачивает словно в бархат и, заставляет опять отклоняться, вытаскивать и смотреть на блестящий ствол, появляющийся из складок розовой плоти.

Тащиться от этого развратного вида, подмятого под себя самца, склоненного и с не охотой подчиняющемуся насилию и срываться в ебучую бездну к родным демонам, которые в восторге от всей этой хуйни, что сейчас срывает мою крышу окончательно. Оголяет мою гниль, и заставляет восторгаться ей.

Механические движения уже не сопровождаются криками, только непонятным мне скулежом от Олега. Я не замечаю того, что моя вторая рука уже давно уперта рядом с его мощным телом, а его руки скрывая от меня его ебучие глаза, сжаты в кулаки. Тело подо мной сейчас покорно принимает болезненную ласку и неумело отзывается на каждый толчок. Что это?

Чувствую сильную пульсацию, сжимающую мой член, и это подталкивает меня ускориться. Пружину, скручивающую все мое нутро с глухим треском выстрелить от паха к самому позвоночнику, выламывая каждый сустав в моем теле. Опрокидывая мое тело в выгнутую закорючку, мне кажется, что мой затылок достает до лопаток, но мне сейчас почти на все похрен…

Говорят оргазм — это маленькая смерть. Хуйню говорят, это не маленькая, а самая настоящая смерть, которую я впервые настолько остро ощущаю. Раскрывая объятия ей с рычанием, разрешая стирать все мысли и оставлять после себя белый фон. Разрешая возвысить меня не только к ебучим небесам, а выкинуть за их пределы. Пределы этой долбанной зеленой планетки. Выключить больное сознание, растворить в затухающих спазмах скручивающих мои яйца…

Я вырубаюсь, чувствую глухой удар своей груди об спину Олега. Проваливаюсь в ебучую темную бездну, где впервые так спокойно и тихо, хотя уверен, что это временно. Разрешаю себе несколько минут, а