Могу привести в качестве иллюстрации достаточно простой, но весьма характерный пример из собственного опыта. Одна из участниц моего семинара решила надеть на занятия новую блузку. В тот день мы как раз говорили о неоптимальной мотивации, и под конец она призналась: «Я сидела сегодня в аудитории и никак не могла понять, почему мне так грустно, пока вы не рассказали о внешней мотивации. Тогда я осознала, что надела новую блузку потому, что хотела произвести на всех впечатление. Но когда ни один человек не похвалил мой наряд, я начала сомневаться и почувствовала себя некомфортно. И все из-за какой-то дурацкой блузки! Теперь-то ясно, что внешняя мотивация зависит от мнения людей, которое я не могу контролировать. На мое душевное равновесие и настроение влияет то, что окружающие думают о моей одежде! Вот же глупость!»

И тут другая женщина ответила ей: «Забавно, но сегодня утром я сразу заметила, как хорошо вы выглядите в новом наряде. Я просто не произнесла этого вслух». Потом поднял руку молодой мужчина: «Я тоже обратил внимание, как идет вам эта блузка, но побоялся сказать, потому что не знал, как это будет воспринято. В наше время с комплиментами следует быть осторожным, поэтому я предпочел промолчать!» Этот случай может показаться вам банальным, но на самом деле он служит прекрасным уроком о природе внешней мотивации.

Навязанная мотивация вызывает раздражение

С навязанной мотивацией вам приходится сталкиваться в течение дня чаще, чем с любой другой, — особенно если вы встаете с постели, чувствуя, что просто вынуждены это делать. Есть люди, которые просыпаются в приподнятом настроении, предвкушая чудеса, что ждут их впереди. Но попадаются и такие, кто, едва открыв глаза, начинает прикидывать, какие еще препятствия придется сегодня преодолевать и с какими проблемами предстоит столкнуться. Просто первые по натуре своей оптимисты, а вторые — пессимисты (или, как предпочитают думать они сами, реалисты, всегда готовые к битве).

Вы можете быть в большей или меньшей степени склонны идти на поводу у других, но в любом случае самым очевидным признаком навязанной мотивации служит давление: «Я должен это сделать, потому что боюсь того, что произойдет в противном случае».

Например, вы планируете провести деловое совещание, рассылаете приглашения на него, а когда назначенный день настает, думаете: «Черт, я должен идти на это совещание!» Ваш разум как будто забывает о том, что это вы сами выступили в данном случае инициатором события, и интерпретирует ситуацию как отсутствие выбора. И вы ощущаете давление.

Давление может быть движущей силой, даже если вы его не осознаете. Барри, сотрудник одной техасской нефтяной компании, пережил глобальное сокращение штата. Он и его коллеги живо делились со мной тем, какое облегчение они почувствовали, сохранив работу, но вместе с тем эти люди неизбежно испытывали страх перед возможными новыми сокращениями и так называемый «комплекс вины выживших». Чтобы остаться в компании, Барри и другие были вынуждены согласиться занимать более низкие должности, чем могли бы, исходя из опыта и способностей, или выполнять работу, которая не доставляла им радости. Когда на занятии я попросила каждого из служащих этой нефтяной компании определить свой текущий мотивационный статус, то, как я и ожидала, у всех он оказался неоптимальным: автоматическим или навязанным. И только Барри, к моему величайшему удивлению, идентифицировал свою мотивацию как согласованную.

Я выразила сомнения по этому поводу, но он начал уверенно защищать свою точку зрения. «Пусть даже мне не нравится данная ситуация, но я привык во всем идти до конца, это мой жизненный принцип!» — воскликнул он. Я поинтересовалась, не ощущает ли он давления и отвращения к работе, которую вынужден выполнять, несмотря на то что она не соответствует его квалификации. «Да, порой испытываю, — признался он. — Ну и что?» Барри объяснил, что для него очень важно заканчивать все, что он начал, и его мотивация согласуется с этой ценностью. Я признала, что это действительно важный аргумент в пользу согласованной мотивации, однако заметила, что эмоции Барри — ощущения давления, отвращения и потенциальной вины за несдержанные обещания — больше соответствуют навязанной мотивации. Но он упорно не желал соглашаться со мной.

Думая, что я, возможно, не понимаю истинных чувств Барри или не слишком четко выразила свою точку зрения, я предложила ему подробнее обсудить это за обедом. Я спросила, каково происхождение его ценности — всегда заканчивать все, что начал. Он ответил, не задумываясь, что его родители были очень строги в этом отношении и постоянно внушали сыну: «Никогда не начинай какое-то дело, если не уверен, что сумеешь довести его до конца. Нельзя останавливаться на полдороге». Услышав это, я стала прикидывать, как бы поделикатнее сформулировать то, что хочу ему сказать. Дело в том, что Барри был весьма тучным мужчиной. Нет ли связи между его стремлением непременно доводить любое дело до конца и лишним весом?

«Послушайте, Барри, — начала я осторожно, — а не хотите ли вы поглубже исследовать эту свою ценность? Вы на сто процентов уверены, что абсолютно все, что человек начинает, достойно завершения? Может быть, если вдруг выясняется, что путь ведет не туда, куда нам хотелось бы, будет достойнее признать это и не идти до конца? Может быть, необязательно доедать все, что лежит на тарелке, чтобы обеспечить организму нужное количество питательных веществ? Ведь порой наверняка случается так, что, поставив перед собой определенную цель, вы затем вдруг понимаете, что на самом деле это вам совершенно не нужно». Мой собеседник призадумался и надолго замолчал. А потом сказал, что я, пожалуй, права.

Придя на занятие после обеда, Барри вновь взял слово и сделал признание. Он довольно эмоционально объяснил всем, что наконец-то понял: ценность, по которой он сверял всю свою жизнь, была на самом деле не его собственной, а ценностью его родителей. Он никогда по-настоящему не задумывался о том, почему непременно следует доводить любое дело до конца, а теперь осознал, как этот постулат, который он никогда не подвергал критическому анализу, влиял на все его повседневные решения, оказывая иной раз весьма негативный эффект, в том числе поспособствовав тому, что он набрал лишний вес. Получается, что он жил под давлением чужих ожиданий, которые разрушали его собственные выбор, сопричастность и компетентность. Признав, что его мотивация является навязанной, Барри испытал явное облегчение: ведь это объясняло многое из того, чего он раньше не мог понять. Теперь, завершив первое действие — определение текущего статуса, он мог двигаться дальше и совершенствовать свою мотивацию в работе и личной жизни, включая здоровье.