Роман, как ни странно, не удивился:

– Высокого, молодого, с русыми волосами? Такого симпатичного, да?

– Ну… – неопределенно подтвердил Пашка.

– Значит, вам тоже врала… Примерно года два назад Элька стала какой-то странной: глаза прячет, мозги пудрит, анекдоты травит. Стала пропадать на целый день, на вечер, на ночь. То забудет сына из садика забрать, то говорит, будто с подругой едет на выходные в Курортный, а подруга и знать об этом не знает! Я спрашиваю, где была, а она плетет черт знает что. И я обратился к частному детективу.

– Решили, что у нее любовник?

– Да, – Роман устало вздохнул, – вот именно! Детектив стал копать. Через месяц Кирилл – мой детектив – доложил мне такие вещи, что я обалдел: отец Димки – известный аферист. Он разными мошенничествами занимался – с квартирами, машинами, а попался на организации гадкой вещи: подростковой секты сатанистов. Он детей прессинговал разными кошмарами, а они ему родительские деньги приносили. В секте вышел нехороший случай – несколько мальчишек и девчонок покончили с собой. Менты его уже почти арестовали, но тут кто-то из родителей самоубийц ему отомстил. Его взорвали в машине, прямо возле его дома. И Эля действительно это видела.

– Получается, – предположил Пашка, – кто-то из приятелей бывшего мужа вышел на Элю и стал ее втягивать в разные нехорошие дела?

– Скорее всего, это так. Кирилл рассказал мне о своих выводах, а на следующий день его нашли мертвым в лесополосе за городом. Я знаю, что его пытали. И с тех пор боюсь, что Кирилл рассказал им, кто его нанял, и они убьют меня!

– Уезжайте отсюда скорее, – посоветовал Пашка, ощутив жесточайший приступ жажды.

Выйдя из машины на свежий воздух, он склонился над опущенным стеклом в дверце машины и сказал мужу аферистки:

– Еще один совет. Лучше бы вам в милицию обратиться. Я вам не помогу, но у вас и без меня достаточно оснований.

– Павел, вы не понимаете… – Роман изменился в лице и с большим усилием признался: – Я люблю ее. Кстати, а знаете, где сейчас Эля?

Пашка усмехнулся:

– У подруги. Алиби обеспечивает.

– Давайте я вас отвезу в одно место, – предложил Роман и, не дожидаясь Пашиного согласия, завел мотор своей «тойоты». – Садитесь в машину, вам понравится!

Такие помещения раньше (а может, и сейчас) назывались актовыми залами. Паше всегда хотелось соскабрезничать на этот счет, что по-настоящему актовыми залами следовало бы называть те места, где совершаются половые акты. Этот актовый зал располагался в старом Дворце пионеров, который лет тридцать назад неблагодарные пионеры покинули, переехав со всеми своими медными горнами, бархатными стягами и кружком мягкой игрушки в здание поновее и посовременнее.

Поскольку пионерия почила в бозе, новый Дворец пионеров вскоре переименовали в Дворец детского творчества, а вот брошенное здание так никому и не понадобилось. Еще полгода назад, когда, выбирая между самоубийством и принудительным запоем, Паша предпочел второе, здесь были заколочены окна и сорваны двери, а вот сегодня…

Зал выглядел шикарно: дубовые панели выше человеческого роста, окна украшали помпезные, цвета старого рубина балдахины, сцену обрамляли расшитые золотом кулисы и пурпурный задник. Под потолком, окаймленным витиеватой лепниной, сверкали гигантские люстры, похожие на перевернутые многоярусные хрустальные торты.

– О! – тихо сказал Седов сам себе, с удивлением озирая людей, заполнивших вестибюль и зал. В толпе он остался один – высадив Седова, Роман уехал, ибо избегал жены.

Павел Петрович не уставал поражаться многочисленности собрания: здесь не только яблоку негде упасть было, здесь и блохе отдавили бы лапку! В зале собрались люди самого разного возраста и социального положения. Впереди Паши, к примеру, стояла совсем молоденькая девчушка с простой русой коской, украшенной дешевой пластмассовой заколкой. На девчушке был свалявшийся розовый свитер, и даже пахло от нее недельной немытостью. Тут же, плечом к плечу со свалявшимся свитером, стоял мужчина лет шестидесяти, похожий на благородно поседевшего светского льва. Несомненно, это был представитель интеллигенции города. Головы в старушечьих платочках соседствовали с бритыми затылками над воротами спортивных костюмов, блестящие от новомодных шампуней дамские прически перемежались стрижеными головами мужчин, проводящих свои дни на стройках и в цехах.

Удивительно, но никто в зале не шушукался, не хихикал. Люди с предельным вниманием смотрели вперед, ловя каждую деталь происходящего на сцене.

Внезапно по залу разлились мелодичные аккорды, а на сцену вышел небольшой хор. Прямо как в старые добрые времена, певцы были выстроены лесенкой: женщины в синих платьях с пуританскими беленькими воротничками образовывали нижние ряды хора, а мужчины в черных костюмах и голубых рубашках – верхние.

«Так это секта! – запоздало сориентировался Седов. – Чего Роман так темнил?»

В девяностые Паша насмотрелся на домочадцев сектантов, которые толпами ходили к нему и коллегам по службе, плача, жалуясь, умоляя помочь. Люди писали нелепые свои заявления, а органы правопорядка были, увы, бессильны, ибо деятельность религиозных культов ничем Конституцию не оскорбляла и под статьи УК тоже не попадала. Более того, подобные «общественные организации» платили государству огромные суммы налоговых отчислений, а значит, приносили ему намного больше пользы, чем простые граждане. Те самые граждане, чьи судьбы и даже жизни ставились под удар.

К счастью, эпидемия сект в Гродине прошла. Те, у кого не было иммунитета против духовной заразы, попали в большие неприятности, но большинство отделалось легким испугом. Редкий гродинец готов был отдать последнее за веру во спасение, легкомыслие народа привело к спаду активности культов и их постепенному угасанию.

Озираясь по сторонам, Паша вдруг припомнил разговор в автобусе – о чистоте и прочей ерунде. Получалось, что вирус отступил, мутировал и возобновил атаку на души и карманы седовских земляков.

Девушку со светлыми волосами он увидел чуть позже. Эля вышла из-за кулисы, бочком сбежала в зал и остановилась у подножия сцены. К ней сразу подошли люди. Она улыбалась им, что-то говорила, кивала на их слова.

«А думает ли она сейчас о своем муже?» – спросил себя Пашка.

Через некоторое время Эля ушла, но вскоре вернулась с пачкой каких-то буклетов и стала раздавать их прихожанам. К концу собрания она заняла место в первых рядах, где Паша разглядеть ее не мог.

Наблюдая за перемещениями своей недавней подруги, Седов не забывал и поглядывать на сцену. То, что там происходило, можно было окрестить только «отчетным собранием». На сцену по очереди выходили какие-то люди и докладывали о результатах своей непонятной деятельности. Не хватало только президиума, но, так как все докладчики обращались куда-то в первый ряд, Паша решил, что «президиум» в полном составе сидит именно там.

Сначала у микрофона появился молодой парень, выглядевший интеллигентно, но по-студенчески демократично. На нем были потрепанные джинсы, стоптанные кроссовки и вытянутый пуловер. Парень рассказывал о мероприятиях, которые ему удалось провести в среде молодежи.