Как Акакий ни крутил, вечером ему пришлось во всем сознаться. Произошло это так.

Семейство доедало остатки привезенного заказа, когда в дверь позвонили.

– Кака, не смей открывать, это за тобой милиция, – предупредила Клавдия. – Спрячься в шкафу, я сама открою.

И пока Акакий пытался протиснуться в маленький кухонный шкафчик, Клавдия уже ворочала в прихожей ключами.

– О-о-о-ой, детки мои... – радостно запела она, открыв дверь. – Анечка, Даня! А чего вы без своих? Или случилось чего?

– Сейчас узнаем, – неопределенно пожал плечами Данил, вошел в кухню и заполнил собой все пространство. – Приятного аппетита.

– Да какой уж там аппетит... – вздохнула бабушка, доедавшая седьмой кусочек тортика. Подскочила: – Садись, Данюша! Анечка, садись, детка! Сейчас мама еще по телефону что-нибудь закажет. Просите суши, а то я его еще никогда не пробовала.

Ни Даня, ни Аня ничего заказывать не стали. Они уселись напротив Акакия и молча чего-то ждали. Под их взглядами Акакий чувствовал себя ужас до чего неуютно.

– Ну, пап, давай, говори, – начала Аня.

– Да! – тут же уперла руки в бока Катерина Михайловна. – Говори! Чего сидишь-то, как филин? Отвечай мамочке! Аня, детка, скажи, чего он такого должен говорить, а я буду тыкать его лопаточкой.

– Баб Кать, вы бы вышли ненадолго... – попросила Аня.

Катерина Михайловна с возмущением обвела всех взглядом, приглашая подивиться эдакой наглости. Однако Клавдия Сидоровна, у которой на подобные ситуации был собачий нюх, произнесла волшебную фразу:

– Маманя, вот вам деньги, сбегайте с Петром Антоновичем в магазин, купите чего-нибудь к ужину и себе конфет. Петру Антоновичу можешь купить новые носки.

Поскольку деньги на носки выдавались крайне редко, а Каку ругали почти ежедневно, Катерина Михайловна и минуты не раздумывала.

– Петруша! Быстро вымой ноги, мы пойдем мерить тебе носки!

После того как пожилая чета стремительно удалилась, на мужа уже насела и Клавдия:

– Признавайся, чего такого натворил, что дети принеслись в полном составе?

– Мам, ну не кричи, может, еще и не случилось ничего, – остановил материнский пыл Данил. – Пап, зачем ты взял сто тысяч? Если тебе...

– Ох и ничего себе не случилось! – подскочила Клавдия и тряхнула мужа за грудки. – Куда деньги дел, сволочь?

– Мама! – в голос завопили дети.

– Я... я их... – чуть не плакал Акакий Игоревич. – Я их отдал... Между прочим, Анечка, за твое полное освобождение!

Дальше юлить не получалось, и Акакий Игоревич скорбно поведал историю, как его обвели вокруг пальца псевдопроисшествием, случившимся с Аней. Естественно, про работниц театра не прозвучало ни слова. Достаточно и того, что Акакий осветил, как он сплоховал с деньгами.

– Гы! – загоготал Жора. – И вы повелись, да? Ну, Акакий Игрич, вы даете! Так же только лохов накалывают! Я уж давно про такое знал! Меня еще три месяца назад накололи!

– Чего ты обрадовался-то? – рыкнула на него Клавдия. – Кака дурак, конечно, но и я бы так же поступила. Когда уж тут думать, если с ребенком беда приключилась! Кака просто любящий отец.

Акакий от супруги поддержки не ждал, поэтому даже немножко приосанился.

– Вот-вот, – уже спокойно качнул он головой, – любящий отец. И если еще такое случится, так я не задумываясь снова все отдам! Вот у Дани займу и отдам!

– Не надо, – отозвалась Аня. – Тем более не задумываясь...

– Тем более у Дани... – поддержал ее братец.

– А чего ему думать? – хмыкнула Клавдия. – С завтрашнего дня он у нас с утра занимается уборкой квартиры, а с девятнадцати ноль-ноль до двадцати одного ищет аферистов, которые у него сто тысяч выманили. Ты хоть собаку-то ту помнишь, которая с одуванчиками была? Будешь по собаке искать.

– Нет-нет! – решительно прервал ее Данил. – Деньги, конечно, не маленькие, но и не смертельные. Так что, папа, забудь про них, – подвел черту Данил. – Я и пришел с Аней, чтобы она тебя порасспросила да предупредила, чтобы ты не вздумал их сам разыскивать.

– Да уж, точно, – поддержала брата Аня. – Пап, дай-ка мне твой сотовый... Ну не жмись, я верну. Надо же нам узнать, в какой компании ты зарегистрирован. Через компанию, думаю, и на вымогателей выйдем. И еще. Серьезно, не лезьте в это дело, а? Вы только нам все испортите.

Акакия такое положение вещей вполне устраивало. Чего там, вот уже несколько дней он ходил с ужасным грузом в душе, а сейчас будто вагон с плеч съехал.

– Анечка, не переживай, я не полезу. Оно для меня слишком простое. Чего там искать! Сходил в компанию, узнал номер телефона и бери их голенькими ручками... Тем более тут у нас как раз...

Клавдия была начеку и, чтобы супруг не наговорил лишнего, быстренько тюкнула его по головушке мощным кулачком.

– Ешь давай! – сунула она ему под нос тарелку с обглоданными куриными косточками. – Вот никак не могу его есть заставить, все мелет чего-то и мелет. Собирает всякую ересь. Ешь говорю!

Акакий послушно потянулся за обглоданной костью. Однако Аня уже насторожилась. И если бы в тот момент не вернулись Катерина Михайловна с супругом, пришлось бы теперь Клавдии Сидоровне выкручиваться – дети совершенно не хотели допускать родителей до криминалистики.

– Клавочка! – восторженно закричала Катерина Михайловна прямо с порога. – Ставь немедленно самовар, мы принесли замечательные пряники! Изумительные! Только они немножко несвежие, их придется размачивать в чае!

Изумительные каменные пряники дети есть не стали. Аню ждала ее семья, а Даня торопился домой к жене Лиличке – его супруга находилась в интересном положении и страшно волновалась, если Даня задерживался. Ей сразу же начинало казаться, что он решил поменять пополневшую супругу на тонких и звонких девиц, завел себе парочку любовниц и даже посадил новенькую молоденькую секретаршу возле своего кабинета.

Клавдия Сидоровна, выпроводив также и Жору, усадила все семейство возле телевизора и направилась было в ванную, чтобы в тихом одиночестве продумать, куда в первую очередь направить свои стопы, дабы быстрее отыскать коварного преступника. Но на полпути ее остановил прерывистый телефонный звонок.

– Алло, Клавдия слушает, – красиво ответила она.

В трубке что-то зашуршало, а потом чей-то старческий голос проскрипел:

– Мне не нужна никакая Клавдия. Мне надо подать Петрусю!

– Но... простите, у нас никакой Петруси нет... – не сразу сообразила Клавдия Сидоровна.

Тут же с дивана в гостиной раздался обиженный вопль:

– То есть как это нет?! А я, простите, куда подевался?!! – подскочил к ней Петр Антонович. – Это меня! Меня мамочка так зовет!

И пока Клавдия передавала трубку, она слышала, как «мамочка» нежно пеняла сыночку: