— Сколько тут машин влезет, интересно? — произнес он, будто спрашивая себя самого.

— А, так это ясно, — отозвался парень с Украины. — Тут номера на полу. Всего семьдесят. А квартир двадцать пять.

— Вот это да! — искренне восхитился Александр Валентинович. Разгрузив тележку, он приступил к поиску парковки под номером два.

Кстати это было или наоборот, но как раз на том самом месте, где, по логике, должна была располагаться парковка номер два, зияла глубокая яма. По краям ее были беспорядочно разбросаны куски бетона, битый кирпич и обрезки труб.

— Таджики раскопали, — будто отвечая на мысленные вопросы Тихонова, отозвался общительный украинец. Видно, он за компанию решил пройтись с ним по гаражу. — И зараз засели чаи гонять. Устали, работнички… И закапывать ни в какую тебе.

Александр Валентинович быстро подошел к таджикам и, придав себе уверенный начальственный вид, сухо поприветствовал их. Некоторые даже почтительно приподнялись со своих мест.

— Когда яму будете зарывать? — строго спросил он.

Таджик в годах ответил на хорошем русском языке:

— Завтра зарывать будем. Рабочий день уже кончился. Завтра.

Он взял чайник и налил себе кипятку в алюминиевую кружку. Александр Валентинович, при всем его самообладании, чуть не подпрыгнул от радости, увидев, что использовали гастарбайтеры в качестве подставки для чайника.

— И много у вас таких подставок красивых? — поинтересовался он, взяв в руки металлическую табличку, с двух сторон испещренную рисунками и надписями на неизвестном ему языке.

— А много, много, — ответил тот же самый таджик.

— Покажете?

— Тут лежали где-то… Вот, нашел, гляди, — он протянул Тихонову еще одну.

«Так, — подумал Александр Валентинович, — пока всего две. А где еще две?»

— Это много? Тут же всего две штуки. Больше нет? — спросил он у таджика.

— Есть, завтра поищем.

«Завтра» Александра Валентиновича не устраивало. Необходимо было укрепить свой авторитет. Но как это сделать, каким образом дать понять им, что он действительно большой начальник, с которым следует быть разговорчивей?

Александр Валентинович заметил под длинной деревянной лавкой несколько бутылок пива и молодого рабочего с открытой бутылкой в руке.

— Это что такое?! — спросил он сурово.

Любитель пива испуганно взглянул на Тихонова и тут же перевел умоляющий взгляд на таджика, что говорил по-русски.

— День рабочий кончился, — пояснил тот.

— А Аллах как же? Запрещает ведь это дело? Поди, расстроится? — почему-то спросил Александр Валентинович.

— Не расстроится. Мы же под землей. Аллах не увидит и не расстроится, — ответил на полном серьезе таджик.

Тихонов сдержанно улыбнулся.

— И все-таки, где остальные железки? — спросил он, замечая искорки подозрения в глазах у старшего таджика.

— Тут они, начальник, — отозвался тот, что пил пиво.

Тихонов оглянулся и увидел у него в руках недостающие таблички. В это время старший потянулся к Александру Валентиновичу, намереваясь забрать таблички. Тихонов сделал шаг назад, развернулся, уже не церемонясь, выхватил из рук рабочего оставшиеся артефакты и решительно направился к выходу.

— Эй! — услышал он за спиной и, не оглядываясь, бросился бежать к выходу.

Охранник с интересом взглянул на бегущего «гастарбайтера». Не дав ему возможности принять правильное решение, Тихонов бросил на ходу:

— Воду прорвало в гараже! Щас все зальет к чертовой матери! Я за прорабом… — и был таков.

«Какой суетливый город! — подумал Александр Валентинович, на ходу доставая из кармана ключи от джипа. — Спешат все куда-то. Сплошные нервы…»

Еще в машине Сосновский тщательно изучил изобретение покойного профессора Плукшина и вновь искренне удивился смекалке своего коллеги по цеху. Одновременно директор Центра был не на шутку озадачен странным поведением Плукшина после расшифровки текстов на табличках. С точки зрения обычной житейской практики было соблазнительно отнести действия профессора к проявлению параноидального психоза и на этом анализ мотивов его поступка завершить.

Плукшин украл таблички, затем инициировал квест, разделив их сообразно логике, понятной ему одному, и при этом зачем-то сообщил Привольскому о существовании… пятого артефакта.

Итак, в найденном в тайге контейнере было скрыто четыре таблички.

Ни одной из них у Сосновского теперь не было, а имелось творение изощренного ума Плукшина, который умудрился впаять (и как только сумел!) аналог найденных в тайге пластин в противень своей видавшей виды плиты, видимо, полученной им еще от государства во время последнего в истории страны бесплатного капитального переоснащения старого московского дома.

Да, еще было письмо, припрятанное между страницами книги Гнедича. Оставалось только гадать, зачем профессор все это сделал. Не иначе как Плукшин не исключал вероятности своей скоропостижной кончины. Он фактически завещал Привольскому свои догадки относительно содержания найденных текстов.

Но почему же тогда он разделил таблички и части расшифровки? Чего или кого боялся? Если Привольский получил лишь пятую часть «сокровища», кому досталось остальное? Выходит, имелись у Плукшина другие душеприказчики, помимо Григория Аркадьевича.

Сергей Самуилович развернул листок и вновь прочел письмо, вдумываясь в каждую фразу, перечитывая заново предложения, анализируя каждое слово:

«Григорий! Это сенсация века. Величайшее открытие в истории человечества. Распоряжаться этим богатством индивидуально, увы, не имеет права ни один человек на Земле. И я сделаю все, абсолютно все, что в моих силах, чтобы не случилось непоправимое и эта находка не осела в домашней коллекции очередного профана…

Это достояние всей нашей цивилизации. Однако ирония в том, что, обнародовав содержание текстов «в лоб», мы превратимся в вечное посмешище, и погонят нас из науки поганой метлой. Мне не привыкать, а вашей карьере наступит конец. Пока же попытайтесь открыть глаза и ответить на один простой вопрос: откуда в озере Чеко, в эпицентре катастрофы 1908 года, под слоем ила мог оказаться пролежавший там сто лет контейнер с текстами, в которых упоминаются современные глобальные проблемы?

Да, я сумел расшифровать тексты, и, поверьте, мне просто повезло. Меня не будет в Москве несколько дней, так что не ищите.

Чтобы сделать первый шаг по пути к восстановлению взаимного доверия, я предлагаю: как прочтете записку, поезжайте ко мне на квартиру. Там, в газовой плите у меня на кухне, вы найдете пятую табличку (не удивляйтесь, она досталась мне по праву, задолго до нынешней экспедиции на Подкаменную). Прошу простить меня за дерзкий поступок, но я решил таблички хорошенько запрятать, пока вы мне не поверите, да и чтобы ни у кого не случилось соблазна отправить их в спецхранилище, упаси Боже, продать коллекционерам и проч.