– Интересно, как он выглядит?

– А ты никогда не видела нашего Альберта?

– К своему стыду, нет.

– Тогда тебе нужно будет приехать в июле. Двадцатого у нас национальный праздник День присяги короля. В Брюсселе будет парад, а потом большой бал во дворце. Если улыбнуться Герту, он достанет пригласительные билеты.

– На королевский бал?

– Конечно, – он мельком взглянул на удивленную собеседницу. – Герт достаточно влиятельный человек в нашей стране, – он усмехнулся. – Алекс, это всего лишь бал. Впрочем, если ты обещаешь быть Золушкой, то я все устрою. Идет?

– Ты серьезно? – она осеклась. – Прости, это так неожиданно.

– Что?

– Я и королевский бал.

– Почему? – он опять взглянул на Сашу. – У нас даже для школьников устраивают королевские балы. Ну, в другое время, конечно, и поскромнее, – Ги улыбнулся. – Подданные должны знать и любить своего монарха.

– Я выросла в стране, где руководители были на недосягаемой высоте.

– Это мавзолей у Кремлевской стены?

– Что-то в этом роде, – она вскинулась. – А ты смотрел наши парады?

– О, у нас часто пугали народ, показывая по телевидению колонны танков и ракет, которые с Красной площади направлялись прямиком в маленькую Бельгию.

– И вы в это верили?

– Как не верить, когда они стояли в половине стран Европы, – Ги повернулся к Александре. – Шучу. У нас в основном смотрят кулинарные ток-шоу и сериалы. Хотя нет. Пару лет назад кто-то выступил с заявлением, что страну разделят на две части по языковому признаку. Вот это был скандал. И премьер и Альберт долго не могли успокоить народ. А это был всего лишь экстравагантный опрос общественного мнения.

– Весело живете.

– О, да. Бунтарский дух и освободительные традиции очень сильны. Не зря в Брюсселе штаб-квартира НАТО. Он с иронией посмотрел на женщину.

– Я шучу.

Они помолчали, наблюдая за плотным движением на автостраде.

– Если говорить о литературе, то наиболее известными авторами были те, кто писал на французском. Это Стревельс, Гиссен и Реланте, но их имена сохранились только в учебниках. Единственно, кого иногда упоминают сейчас, это Костер и Валлер.

– Шарль де Костер?

– О, ты, наверное, читала легенды о Тиле.

– Да, у нас и фильм был об Уленшпигеле.

– Вообще-то Шарль остался незамеченным в свое время. Он почти десять лет собирал материал о реальном персонаже, храбром шуте. Потом сделал из него крестьянина и перенес на два века позже, заставил воевать с королями и епископами. Однако популярность пришла к нему много позже, возможно, из-за своеобразного французского языка.

– Он известен и в России.

– О, его легенды переведены на все европейские языки. Более поздним романистам Грейсону, Леклерку и Бемелю повезло меньше. О них вспоминают только студенты. И то – в сессию.

– А ты хорошо знаешь литературу.

– У меня был замечательный преподаватель в университете. Четыре года в Брюсселе.

– Как же ты попал в Гент?

– Литературой занимаются только фанаты. Если хотите ездить на хорошей машине, нужно заниматься бизнесом.

– Кто это придумал, – подхватила Александра. – У нас то же самое. Я проработала почти десять лет в архиве министерства, а достойную зарплату начала получать только у Наталии Михайловны.

– Да, Натали – хороший хозяин, – Ги включил сигнал поворота. – Вот мы и приехали.

Припарковав машину на стоянке у набережной, они отправились на прогулку по городу. Антверпен был разделен рекой Шельде на две части. Правый берег занимал старый город с самыми интересными памятниками и зданиями. Прежде всего, молодые люди направились к замку.

– Алекс, это один из самых старых и красивейших замков Бельгии. Он очень важный, у него даже нет собственного имени. Его так и называют – замок, и все. По-фламандски – «стен», и каждый знает, что это замок в Антверпене.

– А темная полоса вдоль стен– это краска?

– Нет. Его заложили норманны в девятом веке. Стен вообще первая крепость на Шельде. Потом достраивали и перестраивали другие хозяева, потому и камень иного оттенка. Некогда Стен принадлежал Готфриду Буйонскому – знаменитому вождю первого крестового похода. Позднее замок стал резиденцией городского самоуправления, а во времена испанского владычества здесь размещалась инквизиция.

– Испанская?

– Да, в Средние века наши земли входили в состав Испанской империи. А вот там, чуть дальше, расположена печатня Плантена, которая была единственной типографией, где при Филиппе Втором было дано право печатать богослужебные книги и молитвенники для испанского королевства. Она проработала вплоть до девятнадцатого века.

– Вот как? – удивилась Александра. – А мы зайдем в Стен?

– Конечно, у нас не менее часа.

Прижавшись к своему провожатому, Саша с восторгом разглядывала высокие, почти без окон, мрачные стены замка. Никаких украшений, кроме флагов над башнями, не было. Пологий подъем привел их к арочным воротам, через которые они попали во внутренний двор. Табличка с расписанием работы музея гласила, что у них оставалось не так много времени. Массивные, окованные железом двери распахнулись, и молодые люди оказались внутри. Мрачные каменные коридоры, по которым гуляло эхо, были едва освещены, зато в комнатах горели факелы, позволяющие разглядеть скромное убранство. Почти не разговаривая, они миновали трапезную, спальню, просторный зал для торжественных приемов и даже комнату пыток. Когда же они поднялись по узкой винтовой лестнице на вершину боковой башни, свежий ветер стер мрачное впечатление казематов. Небольшая круглая площадка, обрамленная толстой резной стеной, в точности как шахматная ладья, позволяла насладиться великолепным видом.

Аккуратные, словно игрушечные, здания приводили в восторг. При постройке применялись серый и черный песчаник, по которому кружевом оставлял свой след красный кирпич. Узкие высокие окна старых домов придавали ощущение устремленности ввысь. Черные и красные остроконечные крыши, украшенные шпилями, усиливали это впечатление.

– Какой сказочный город, – вырвалось у Саши. – Мои детские книжки были именно с такими картинками.

– А там, справа, видишь большую площадь?

– Да. Как здорово уложена брусчатка. Словно кружева.

– Это площадь Веермаркт, – пояснил Ги. – На восточной стороне церковь святого Павла. Ее строили почти полторы сотни лет. С шестнадцатого века там находится орден Доминиканцев.

– Столько скульптур на портике…

– Ты не видела картины внутри. Антверпен– город Рубенса. Да, резьбу по дереву в алтаре делали его ученики.

– Эх, когда же это все посмотреть! – с сожалением протянула Саша.