Через полчаса она с лыжами и рюкзаком покинула дом. Ветер ударил ей в лицо. Она остановилась и подумала, что, может быть, стоит вернуться? Минуту она постояла на месте, а потом, вся осыпанная снегом, продолжила свой путь.

* * *

Глаша проснулась довольно рано для первого числа. Ведь родители ушли уже под утро. Она собиралась сразу же перемыть посуду, но Азамат сказал:

– Спать! Спать! Всё остальное потом.

Первым делом она позвонила на сотовый Маше. Но телефон подруги был отключён. У Глаши всё похолодело внутри. Неужели эта сумасшедшая всё-таки ушла в лес?! Она бросилась в маленькую комнату, где на разложенном кресле-кровати спал Азамат. Уже хотела разбудить его. Но нет, остановилась и замерла на пороге. «Помочь он сейчас ни мне, ни Маше не может, надо дать ему выспаться». И она отправилась мыть посуду.

1 января. Темно. Ещё, можно сказать, ночь. Хорошо, что снег почти прошёл. Они проехали по мосту через речку. Самое ужасное, что на ней даже ночью в непогоду сидели рыбаки. Померанцев заметил тёмные фигуры и подумал: «Что заставило этих людей сидеть возле лунок в новогоднюю ночь? У них что, нет дома? Родных?» Он со злостью захлопнул дверцу машины, приоткрытую по просьбе Янины, которую она озвучила ещё в городе. Так и сказала: «Останови у речки». Он спросил зачем. А она ответила: «Рыбы купим». Ничего не поняв, он списал её просьбу на… беременность.

Аркадий Денисович Померанцев был бесконечно рад, что они наконец-то добрались до дачного посёлка. Хотя здесь рядом с дачами были и дома, в которых люди жили постоянно. «Ага, – сообразил Померанцев, – вот и ворота Янины». Аркадий оглянулся на задремавшую на заднем сиденье Янину. Ему было жаль её будить, но ничего не поделаешь. Вот если бы выехали заранее, как договаривались, то встретили бы Новый год как люди.

Он тихонько позвал её:

– Янина.

– А! – встрепенулась она.

– Приехали. Давай ключ.

– А где речка?

– Проехали.

– Но я просила.

– Зачем тебе ночью речка?

– Проехали, – пробормотала она.

– Ключ, – он протянул руку.

– Я сама открою. – Она выпрыгнула из машины и сразу провалилась в снег. Но всё-таки добралась до ворот и открыла их. Потом забралась обратно в салон, и они въехали на территорию дачи.

Гараж был занесён снегом, и Аркадий, найдя лопату в сарае, в который еле пробрался, принялся чистить снег. А Янина абсолютно без сил сидела на крыльце и смотрела на него.

– Не сиди на снегу! – крикнул он. – Иди в машину.

Но она никак не отреагировала на его окрик. Через некоторое время они перетаскали в дом все, что привезли с собой. Распаковали и разложили по местам.

– Я валюсь с ног, – пожаловалась Янина.

– В следующем году мы приедем сюда 30-го, а лучше даже 29 декабря, и всё у нас будет хорошо.

– Ты думаешь? – спросила она отрешённо.

– Уверен, – кивнул Померанцев и вытер пот со лба.

Справившись с делами, они сели пить чай. И в это время кто-то постучал в дверь.

– Кто бы это мог быть? – спросил Аркадий.

– Вероятно, кто-то из соседей, – вздохнула Янина.

– Как некстати, – обронил Аркадий.

– Да, я сейчас бы легла и, наверное, проспала бы весь день.

Стук повторился.

– Придётся открыть.

– Придётся.

В прихожую ввалился их давний сосед Максим Харитонович Павловский.

– Ребята, как здорово, что вы приехали! – Павловский с порога полез обниматься. Был он весёлый и хмельной.

С Яниной Максим был хорошо знаком, он был старше Варфаламеевой на четыре года и когда-то, как и Янина, жил на даче у бабушки с дедушкой, потом дача перешла его родителям, и отец снёс старый дом и построил новый, капитальный. Но через какое-то время Павловским-старшим надоело жить в посёлке, и они передали дом сыну, который к этому времени уже успел трижды развестись и обрадовался возможности, как он сам выражался, «пожить на задворках цивилизации». Павловский был художником-оформителем, так что мог позволить себе жить в посёлке круглый год, отправляя рекламные картинки и иллюстрации заказчикам по почте. Иногда они приезжали к нему лично, особенно те, кто не прочь был отдохнуть на природе, порыбачить, сходить за грибами и поесть вволю шашлыков, которые отлично готовил гостеприимный хозяин.

– Вы что вчера не приехали? – вопрошал он. – Я к вам несколько раз забегал. Ну, думаю всё, не приедете! Но вы молодцы! – искренне радовался Павловский.

– Максим, пойдём на кухню, – проговорила Янина уставшим голосом, – мы как раз там чай пьём.

– На кухне? – хмыкнул он. – А чего не в каминном зале?

Каминным залом и сами Варфаламеевы, и их соседи называли большую гостиную с камином под старину, который смастерили умельцы по заказу деда Янины.

– Устали очень, – пожаловалась женщина, – и сил разжигать камин нет.

– Так вы сидите, отдыхайте. Я сам всё сделаю!

Максим так давно был вхож в дом Варфаламеевых, что чувствовал в нём себя как дома.

– Максим! Погоди! – крикнула Янина. Но Павловский уже отправился в гостиную.

Янина и Аркадий переглянулись. Померанцев махнул рукой – пусть возится, если ему хочется.

– Он не трезв, как бы не спалил дом.

– Не спалит, – обнадёжил её Аркадий.

– Эх, чёрт! – донёсся голос Павловского, а потом послышался звук падения, кажется, стула. Грохот повторился. Видимо, стул был поставлен на место. Павловский заглянул на кухню: – Я домой схожу.

– Зачем? – удивились Варфаламеева и Померанцев в один голос.

– У меня есть яблоневые поленья, сейчас принесу!

– А зачем ему понадобились яблоневые поленья? – спросил недоумённо Аркадий.

– Эх ты! «Темнота, лета не знает», – усмехнулась Янина и пояснила: – От яблоневых поленьев особый аромат.

– А-а-а.

Павловский, наверное, надевал сапоги-скороходы, потому что вернулся он, как показалось хозяевам, почти мгновенно.

– Ну, вот я и пришёл! – прогудел он из прихожей и, не заходя на кухню, протопал в гостиную.

Через некоторое время он появился в проёме кухонной двери, довольный собой.

– Всё готово! Пожалуйте, дамы и господа, в гостиную. И давайте захватим туда чего-нибудь выпить и поесть.

Аркадий достал коньяк и вручил его Максиму.

– Это дело! – одобрил тот и скрылся с их глаз. А Янина стала устанавливать на поднос блюда с закусками, икрой, пирогами, сладостями.

– Ты неси, – сказала она Аркадию, – а я сейчас заново чай заварю.