А теперь представьте себе заполненный зрителями футбольный стадион. Здесь все работает по тому же принципу. Каждый фанат представляет собой нейрон. И у каждого есть своя возбудимая мембрана. Стоит только захотеть, и эта мембрана сможет «связаться» с другими такими же мембранами. Расстояние между ними – там, где заканчивается кожный покров одного человека и начинается кожный покров другого человека, – своего рода синапс. Именно этот промежуток связывает нас. На стадионе есть места, где между людьми формируются сильные связи: люди знают друг друга, болеют за одну команду, покупают сезонные абонементы на матчи. А есть места, где эти связи очень слабые. Когда расстояние между людьми способно формировать сильные связи, стоит оживиться одному – и волна ликования моментально охватит и остальных; еда, купленная у разносчиков, передастся из рук в руки очень быстро. Между незнакомцами, сидящими рядом, с легкостью установится контакт. И они будут быстро этот контакт развивать. При слабых связях потенциалы действия затухают. Болельщику придется кричать в одиночестве и самому проталкиваться к проходу, чтобы купить орешки.

Синапс мозга, подобно расстоянию между людьми на стадионе, объединяет большое количество различных нейронов. Он похож на перекресток, на котором сходится множество дорог. Он способен воспринимать потенциалы действия одновременно из нескольких источников. Подвергая даже слабый синапс воздействию множества одновременных стимулов, по нему можно передавать сообщения. Нечто подобное можно увидеть и на стадионе. Подъем волны одновременно множеством людей вовлекает и стимулирует даже не очень заинтересованных болельщиков. В действительности то, что мы называем «внезапной идеей», представляет собой электроэнцефалографический эффект стимуляции пучка одновременно активизировавшихся нейронов, которые отправляют свои потенциалы действий как по слабым, так и по сильным синапсам, в частности для запуска так называемой мозговой волны.

То же происходит и в мире человеческого поведения. Все, что влияет на расстояния между нами, влияет и на нашу способность добиваться своего. Соберите на стадионе 60 тысяч человек с завязанными глазами и в наушниках – и сделать волну будет чрезвычайно сложно. Попросите зрителей прошептать что-то друг другу по цепочке в то время, когда органист исполняет музыкальную заставку, и сообщение изменится до неузнаваемости еще до того, как пройдет через все сектора. Вызовите сильную эмоцию у двух людей, и все, что они скажут друг другу, может быть неверно истолковано. Для запуска волны необходимо межличностное взаимодействие, которое поможет привести в действие все наши инициативы в некоей организационной единице (будь то мозг, болельщики, команда или даже бизнес). Нужно понимать не только механизм запуска таких волн, но и процессы, которые влияют на расстояния между нами, усиливают или ослабляют наши межличностные синапсы.

13 октября 1994 года Netscape Communications[8] выпустила свою первую версию браузера World Wide Web, ознаменовав тем самым начало развития интернета и дав толчок информационной эре{10}.С этого момента свободный поток информации начал радикальным образом изменять то, как мы заполняем пространства между собой. Эти изменения были настолько значительными, что стало меняться и устройство всего мира. Наше понимание этих изменений за ними просто не успевает. Чтобы приспособиться и процветать в этих новых условиях, нам нужны новые системы координат, новое понимание того, кем мы были и до какой степени изменилась окружающая нас действительность.

В первой части этой книги мы вернемся в недалекое (и не такое уж недалекое) прошлое, чтобы проследить связь между отдельными событиями, которые до такой степени видоизменили современный мир. Начнем мы с зарождения информационной эры и перехода от административно-управленческой модели деловой деятельности к модели сотрудничества и совместного участия. Затем мы посмотрим на то, как технологии вмешиваются в синапсы наших взаимоотношений, как они помогают нам в общении и как ему препятствуют. И в заключение мы обсудим те сдвиги, которые усиливают значимость того, как мы делаем для того, что мы делаем.

Следующие три главы представят вам географическую карту совсем иного мира – мира как, для путешествия по которому необходимы новые силы и новые навыки. Надеюсь, к концу этой части у вас сформируется более четкое понимание того, насколько радикально изменился наш мир, насколько критична для нас необходимость посмотреть на свой путь в этом мире сквозь новую призму и насколько как может помочь нам в этом путешествии.

Иногда для того, чтобы заглянуть в будущее, необходимо вернуться в прошлое – в нашем случае в феодальную Европу, где-то в 1335 год. В 1330-х годах Англия нуждалась в вине. Вино нужно было потому, что еще за век до этого в моду вошел нормандский стиль жизни, в соответствии с которым каждый благородный господин перешел с ежедневной пинты пива за ужином на бокал красного вина. Вино нужно было и потому, что оно давало англичанину тот запас витаминов и калорий, который был необходим, чтобы пережить долгие зимы. Вино нужно было и просто потому, что оно расслабляло. В те времена Англия была слишком холодной страной, чтобы самостоятельно выращивать приличные урожаи винограда. Для ввоза спиртных напитков из Франции Англия нуждалась в международной системе обмена товарами. Овечьей шерстью англичане торговали с Фландрией в обмен на фламандские ткани (в то время они очень высоко ценились), затем – с южной Францией в обмен на вино. Англичанам везло: в то время они контролировали территории как Фландрии, так и Гаскони (на западном побережье Франции). Таким образом они могли вести свободную торговлю, осуществлять безопасные перевозки и пить сколько душе угодно. По этим и многим другим причинам французы ненавидели британцев. В 1337 году они захватили Фландрию, чтобы вернуть себе контроль над основной частью страны, тем самым начав небезызвестную Столетнюю войну. В действительности война длилась 116 лет – до 1453 года, когда британцы были полностью изгнаны с территории континентальной Европы и вернулись к своей старой привычке – пить пиво. Похоже, эта привычка сохранилась у британцев и по сей день{11}.

Какое все это имеет отношение к нам, тем, кто ведет бизнес в высокотехнологичный век информации? Прежде всего, пиво далеко не единственная привычка, сохранившаяся со времен Средневековья. В то время величайшей ценностью во всем мире считалась земля. Люди, обладавшие самыми ценными землями, обладали властью. Земля как игра с нулевой суммой: чем больше есть у меня, тем меньше есть у вас; чем больше есть у меня, тем больше власти я имею над вами. Земля означала урожаи, земля означала сбор ренты с крепостных, с торговцев, фермеров, ремесленников – всех, кто производил двигавшие экономику товары. Существовала прямая взаимосвязь между могуществом и количеством земель. Так, исходя из числа семейных земельных владений, королева Елизавета и по сей день остается одной из богатейших персон Соединенного Королевства{12}.Во времена неограниченных ресурсов феодальная знать поняла, что для процветания и завоевания большей власти необходимо защищать свои земли и присоединять новые. Феодалы строили замки и обносили рвами свои феоды, завоевывали все, что только можно было завоевать. Фарлонг[9] за фарлонгом они накапливали богатства, которые служили им верой и правдой еще многие века.