Надо признать, что Анна Сергеевна была очень ревнива, а муж ее, пропадавший на работе до позднего вечера, тем самым подавал ей все поводы для ревности день ото дня. Ревность отравляла их отношения, которые претерпели значительные ухудшения в течение последнего года. Больше всего на свете Анна Сергеевна опасалась узнать, что у мужа завелась еще какая-то женщина.

«Тогда – все. Нашему семейному счастью окончательно и бесповоротно настанет конец», – думала Анна Сергеевна.

Сейчас она с тревогой смотрела из окна на утопающую в майской зелени улицу. По улице шла соседка с первого этажа. Розовощекая девушка, обычной внешности, лет двадцати двух. Звали ее Клавдия. Рядом с Клавдией шел ее муж. Простой парень. Звали его Артем. Артем вез детскую коляску, а Клавдия вела за руку ребенка на вид лет трех.

«Вот, – думала Анна Сергеевна, глядя на них, – Клавдия как нелепо одета. Даже если бы у нее и были деньги, она все равно не смогла бы одеться со вкусом. Вкуса у нее ведь все равно нет и быть не может. Наверное, и книги-то ни одной сверх школьной программы не прочитала. А Артем? Совсем не красавец. Денег не зарабатывает. Обтрепанный весь. А как они друг другу улыбаются. По всей видимости, они счастливы! «А я, – думала Анна Сергеевна, – умна, красива, образованна, обеспеченна, в конце концов! А жизнь моя терпит фиаско! Я несчастная! Мне в жизни не повезло».

Так она размышляла еще какое-то время, пока робкий звонок в дверь не отвлек ее внимание. Анна Сергеевна открыла дверь и, к своему удивлению, увидела соседку с первого этажа.

– Клава?

– Здравствуй, Ань.

– Проходи, проходи Клава, – приветливо пригласила соседку Анна Сергеевна. Они не были, да и не могли быть близко знакомы. Так, встречались несколько раз в подъезде. Но Анна Сергеевна была рада любому, кто мог отвлечь ее от грустных мыслей.

– Я на минуточку.

– Ничего, ничего, – говорила Анна Сергеевна, – хочешь, чаю выпьем?

– Давай.

Через пять минут они сидели и пили горячий чай.

– Слушай, я тут на секцию своего старшего водила, – сказала Клавдия.

– На какую секцию? – поинтересовалась Анна Сергеевна.

– Да тут, недалеко. Так вот…

– Так на какую секцию? – пыталась внести ясность хозяйка дома.

– Да там, в нашей школе бывшей, – продолжала Клавдия, – так вот, я там такого мужика встретила. Он тренером там у них. Смотри, вот фото.

И Клавдия проворно неизвестно откуда извлекла помятую фотографию три на четыре, с которой на Анну Сергеевну смотрел лысоватый человек средних лет с обвисшими усами и испуганным взглядом, как если бы его секунду назад поймали на мелком воровстве.

– Нравится, да? – уточнила на всякий случай Клавдия и, не дожидаясь ответа, продолжила свое эмоциональное повествование. – Так вот, как он меня целовал потом, как целовал!

– При ребенке?

– Так он маленький еще, да и отвлекся он на что-то.

– А Артем? – удивленно спросила Анна Сергеевна. По всей видимости, Клавдию нимало не смущал тот факт, что Анна Сергеевна не являлась ей близкой подругой.

– А что Артем? Он сам-то? Загулял Артем. Вот оно как, – с обидой в голосе пояснила Клавдия.

– А как ты это узнала? – с трепетом в голосе осведомилась Анна Сергеевна. Эта тема имела для нее особенную актуальность. Чужой опыт мог оказаться очень полезен.

– Ну, это уж каждая баба про своего мужика точно знает, – уверенно заявила соседка снизу. – Не дай тебе бог такого, не дай бог!

При этих словах на веселые глаза Клавдии неожиданно навернулись слезы.

«Это точно, – думала Анна Сергеевна, – не дай бог».

– Так вот, короче, так он меня целовал, так целовал, что я пришла домой и все Артему и рассказала.

Анна Сергеевна молча смотрела на Клавдию. Она была поражена.

– Да, так и рассказала, – глаза Клавдии вновь повеселели, и в них заиграли озорные огоньки.

– А он?

– Орать стал. Все поверить не мог. Все мои вещи перерыл зачем-то. Нашел противозачаточную таблетку. А мы ими не пользуемся обычно. А я тут ему и говорю: «А сам-то ты, у тебя ведь баба на стороне есть». Ему это ух как не понравилось. Даже под глаз мне фингал поставил. А потом из квартиры вон.

– И давно это у вас произошло?

– Недели три как. Потом вернулся, конечно. Куда он от меня?

«Мне бы ее уверенность», – думала Анна Сергеевна. Она продолжала размышлять на предмет непонятных ей истоков уверенности Клавдии до того момента, пока не пришел с работы муж.

– А какие женщины тебе нравятся? – спросила она мужа.

– Такие как ты, – отвечал муж.

– Нет, а все-таки?

Муж ничего не ответил, посчитав тему исчерпанной.

– А тебе нравится Клавдия?

– Какая еще Клавдия? – насторожился муж.

– С первого этажа.

– А-а-а, эта. Ну что ты, как же она может нравится? Она совершенно неинтересная, – устало отвечал муж.

– Чем же неинтересная?

– Ничем не интересная, фигуры никакой, да и вообще, – устало махнул рукой муж.

«И почему я не могу сказать с уверенностью, как Клавдия, есть у него кто-то или нет?» – думала Анна Сергеевна, глядя на мужа.

Как-то раз через полгода Клавдия опять зашла по-соседски к Анне Сергеевне.

– Как дела, Ань? – спросила она, стоя в дверях.

– Хорошо, а у тебя? Проходи, чаю выпьем, – пригласила Клавдию Анна Сергеевна.

– Слушай, я тебе сейчас такое расскажу, – начала Клавдия. – Ездила я в пионерский лагерь вожатой. В августе было дело. Там встретила Илью.

– Это что, тренера так звали? – спросила наивная Анна Сергеевна.

– Какого еще тренера?

– Который тебя весной так целовал, что ты мужу все рассказала.

– Да нет, этого я с тех пор и не видела. На секцию сын ходить отказался, ну и не виделись мы с тренером больше. Хороший мужик был, – сказала Клавдия и мечтательно посмотрела в потолок, а потом оживленно продолжила начатую историю про пионерлагерь. – Так вот, встретила я там Илью. Он там тоже пионервожатым был. Как он меня целовал! Как целовал! На второй день у нас с ним все и случилось. А потом, в Москве, представляешь, пропал, не звонит, хотя телефонами мы обменялись. А я, между прочим, Артему все рассказала. Не могла иначе.

– А он что? – поинтересовалась Анна Сергеевна.

– Артем? Опять мне фингал поставил и потом к себе переехал. Сказал, мол, надоело это ему. Представляешь?

– И что, вы сейчас порознь живете?

– Да. Вот пришла денег у тебя занять. Детям есть нечего, – при этом до этого бодрое лицо Клавдии приняло плаксивое выражение.