Но из всего этого ничего не вышло — маркиза Монферратского убили ассасины. И самое ужасное, что ярый сторонник Конрада, епископ де Бове, уверял, что это было совершено по приказу Ричарда Английского.

Когда Львиное Сердце услышал это, он просто онемел. Даже не нашел слов, чтобы выступить против столь жестокого обвинения, а просто покинул шатер, где заседал совет крестоносцев. И хотя де Бове кричал ему вслед, что так Плантагенет признает правоту его обвинений, Ричарду нечего было возразить… Ибо раньше, еще до избрания на совете Конрада предводителем, Ричард и впрямь страстно желал его смерти. Когда он узнал, что коварный маркиз втайне от всех договаривается с султаном Саладином и даже готовится выступить с ним против своих единоверцев, Львиное Сердце послушал тамплиеров, советовавших при помощи убийц-ассасинов избавиться от опасного предателя Конрада. С потаенным стыдом король принял их предложение. А потом… Потом Конрада Монферратского провозгласили вождем похода и его договор с Саладином уже не играл никакой роли.

Однако посланцы к главе ассасинов Старцу Горы уже были отправлены. Надо было срочно посылать новых людей, отменять соглашение, даже откупаться, если понадобится.

Новое тайное посольство к Старцу Горы возглавлял кузен Ричарда, маршал ордена Храма Уильям де Шампер. На этого человека Львиное Сердце мог полностью положиться… Однако храбрый тамплиер погиб, выполняя задание, а из сопровождавшего его отряда вернулись только два человека… Конрад к тому времени был уже убит. Оказалось, что Старец Горы Синан сам жаждал расправиться с Конрадом Монферратским, ему и дела не было до требований крестоносцев, у него с маркизом были свои счеты.

Но слухи о причастности Ричарда все же разошлись. Несносный де Бове! Мало ли кто к нему прислушается! Но, как выяснилось, Ричард зря переживал: гневные речи епископа ни на кого не произвели впечатления. Крестоносцы верили в своего вождя Львиное Сердце, а убийцей считали султана Саладина, который, узнав, что опасный Мелек Рик уезжает, хотел таким образом избавиться от нового вождя крестоносцев. Правда, одновременно они подозревали в причастности к убийству Конрада Монферратского местного барона Онфруа де Торона, у которого Конрад год назад насильно увел жену. Последнее предположение было даже смешно, учитывая мягкий нрав и нерешительность Онфруа, однако многие поговаривали, что именно так, из-за угла, руками ассасинов, и мог разделаться с соперником оскорбленный барон. И все же ни Ричард, ни Онфруа де Торон не поехали в Тир на свадьбу Генриха Шампанского и вдовы Конрада Изабеллы — незачем было раздражать тех, кто пытался их уличить. После свадьбы все эти слухи постепенно сошли на нет. Латинские земли в Палестине получили нового короля — умного, сильного, храброго, полюбившего эту далекую от его родной Шампани землю. Однако именно потому, что на Генриха столько теперь возлагалось, он и не мог оставить только что приобретенное королевство и идти походом на Иерусалим.

Крестоносцы по-прежнему оставались без предводителя. И опять выходило, что все надежды на продолжение похода вновь ложились на Ричарда. А ему необходимо было уехать… спасать собственные владения, собственное королевство…

Вчера в Акре состоялся очередной совет предводителей воинства Креста. И после всех споров и препирательств глава французского воинства Гуго Бургундский, прозванный среди крестоносцев Медведем, высказал всеобщее мнение, что если они хотят отвоевать Святой Град, то вести их должен именно Ричард Львиное Сердце.

— У нас не раз были с тобой разногласия, Плантагенет, и все же я повторю то, что уже однажды говорил тебе: скорее баллиста будет стрелять без винта и рычага, чем христианское войско побеждать без короля Ричарда. Ты нужен нам!

Вот тогда-то Ричард и поделился с ними своими планами: им не имеет смысла проливать кровь своих воинов, осаждая Иерусалим, который невозможно будет удержать, а лучше начать военную кампанию по захвату Египта. Еще мудрый маршал Уильям де Шампер — мир его праху! — советовал это. Ведь Египет — житница султана Салах ад-Дина. Оттуда он получает подкрепление и войска, оттуда к нему идут караваны, оттуда он черпает силы. Завоевать же Египет, эту богатую и плодородную землю… О, это значит поразить султана в самое сердце! Не говоря уже о том, что после победы крестоносцы могут даже выдвинуть условие султану — обменять Египет и его столицу Каир на Святой Град Иерусалим!

Ричарду казалось, что он говорит убедительно. Ведь у крестоносцев были завоеванные ими мощные крепости Аскалон, Газа, Дарум, которые располагались у самых границ Египта, и именно оттуда они могут начать наступление на владения султана… Однако какой крик поднялся на совете при этих словах английского короля! Никто из них не пойдет на Египет, заявили главы войска, ибо крестоносцы прибыли в Палестину ради Святого Града, им нужно освободить Гроб Господень и получить отпущение грехов. Да и никто из простых солдат не пожелает воевать за Египет, когда все они живут надеждой на Иерусалим.

А тут еще почитаемый многими барон Балиан Ибелинский заметил, глядя прямо в глаза Ричарду:

— Сдается мне, Плантагенет, что ты не столько ради освобождения Святого Града хочешь повести нас в Египет, сколько ради собственных корыстных целей.

Взор барона Ибелина, героя защиты Иерусалима, был проницателен, и Ричард отвернулся от него. Что ж, были у него такие мысли о владычестве как в Европе, так и за морем. Но чем тот же Ибелин лучше Ричарда, когда для него самого куда важнее удержать свои, уже отвоеванные владения тут, на побережье Леванта, а не сражаться где-то за много лиг. И ни Балиан Ибелин, ни другие палестинские бароны не желали слышать никаких доводов Ричарда. Им нужен только Иерусалим, и при условии, что поход возглавит Ричард Львиное Сердце! Войска пойдут за ним, войска ему преданы… но только в случае, если он поведет их на Святой Град. Однако именно это теперь казалось королю невыполнимой и бессмысленной задачей.

И все же сегодня он должен дать ответ — возглавит ли в походе приведенных им людей или бросит их на произвол судьбы, решив спасать собственные владения в Европе.

О Господи, как же тяжело на душе! Как трудно принять приемлемое решение!

Ричард медленно шагнул к двери. Под сводами королевского замка в Акре было еще сумрачно, еще не были погашены светильники вдоль сверкавших восточной мозаикой стен. Понурив голову, Ричард неспешно двигался по арочной галерее, пока не услышал нежное пение литании. В конце галереи находилась часовня, где в эту пору должна была молиться королева Беренгария. Супруга Ричарда всегда поднималась до рассвета, стараясь не пропустить ни единой мессы.

Львиное Сердце остановился у створчатой двери. При свете горевших на алтаре свечей он увидел коленопреклоненную Беренгарию. Ричард слышал ее голос, когда она проговаривала слова молитвы, а вот сопровождавшие Ее Величество придворные дамы, казалось, подремывали, склоняясь друг к дружке.

Обычно Ричард не мешал королеве молиться, но сейчас громко окликнул ее:

— Мадам, мне надо переговорить с вами.

Если Беренгария и была недовольна, что ее прервали, то не выказала недовольства и сразу поднялась с колен, напоследок осенив себя крестным знамением. Она вообще была покладистой супругой. Не всегда, как уже понял Ричард, но старалась быть ему хорошей женой. Как она это понимала.