— Вы преувеличиваете! — прервал его Грегуар.

— Нет, я аргументирую.

Беллек схватил горчицу и перец.

— Если бы я заказал реппе alia rabiata{1}, я показал бы вам настоящий соус. Потому что будущее за этим. Потому что у основного блюда больше нет ни запаха, ни вкуса, ни цвета. А значит, ему нужно их придать. Вот почему уже десять лет предприятия, предлагающие различные приправы* являются настоящими звездами рынка. Их прибыли огромны, а образ естественности создает им безупречную репутацию. Вы меня понимаете?

— Понимаю, — произнес Грег, обмакивая кусочек нежнейшего мяса в горчицу, которую он положил на краешек своей тарелки.

— Отлично, я вижу, у вас хороший вкус, — довольно сообщил Беллек, в свою очередь проделав то же самое. — Сложность, или, поскольку я не люблю говорить о сложностях, игра, которая стоит свеч, заключается в том, чтобы обнаружить компании, которые пока еще сами не раскрыли свой потенциал. Это как с красивой девушкой, Грег. Когда она знает, что хороша, то всегда обходится вам очень дорого. Поверьте, я знаю, что говорю.

Грегуар ничего не ответил, предоставив своему новому патрону возможность и дальше рассуждать о состоянии агропромышленного рынка Европы.

— Не нужно покупать вслепую под предлогом низкой цены. Здесь нужно иметь тонкий нюх. Некоторые предприятия стоят дешево, потому что действительно ничего из себя не представляют. Вы найдете уйму таких заводов в Польше и Румынии; их можно приобрести за гроши. Но это потому, что они и не стоят больше. На бумаге все кажется многообещающим. Вы едете на место и понимаете, что никакой модернизации там не было еще со времен коммунизма, что рабочие ушли с предприятия, прихватив с собой часть инструментов. Здесь надо быть начеку.

— Вы уже нашли что-нибудь подходящее?

— Найти их — это самое простое. Сейчас у меня нет на это времени, и анализом фирм, уже вышедших на биржу, занимаются специальные организации. Те же, кто держится в стороне от финансового рынка, остаются неизвестными. И именно они меня интересуют.

Подошел официант с сырной тарелкой. Беллек выбрал самые вкусные сорта: мюнстерский, рокфор и пятилетний комте, — наполнил бокалы легким вином и посоветовал Грегуару заказать фирменный десерт — крем-брюле с мадагаскарской ванилью. Затем он начал излагать молодому финансисту свою стратегию.

— Я раскрою вам план сражения, который будет называться «Батай»*{2} — воскликнул он, довольный своим остроумием.

Грегуар расслабился. Он прекрасно чувствовал себя в Париже, в этой атмосфере авантюризма и новизны. Грегуар все начинал с нуля. Он был в предвкушении большой игры и приготовился внимательно слушать Беллека.

— Итак, мой друг, секрет в семьях.

— В семьях?

— Абсолютно верно. Возьмите виноградники Бордо и Бургундии. После войны они были обычными, тем не менее классифицировались как производители первоклассного вина. Хозяева обновили сорта винограда и модернизировали способы производства вина. Они практиковали сбор незрелого винограда, чтобы оставить только самые лучшие грозди. Добавьте к этому отличную рекламную кампанию — и французское вино завоевало грандиозный успех. Вы следите за моей мыслью?

— Да, — кивнул Грегуар.

— Хорошо, что же происходит дальше? Вина Бордо и Бургундии стали объектами неслыханной ценности, которые превзошли ожидания даже своих владельцев, в конце семидесятых оказавшихся в кризисе с состоянием слишком огромным и дорогим для их наследников. Таким дорогим, что их дети не смогли выкупить семейную собственность — столь велик был налог на наследство.

— Это несправедливо по отношению к людям, которым пришлось пережить столько трудностей, — заметил Грегуар.

— Я не заставлял вас это говорить. И вот таким образом всякие недоумки смогли завладеть делами.

— Институционные инвесторы?

— Именно. Банки и страховые компании получили огромную выводу, спеша на помощь семьям, раздавленным налогами. Сценарий всегда был одним и тем же: они выкупали свою собственность дороже в два или три раза, оставляли на предприятии основателя, чтобы сохранить видимость семейного дела, и винодельца для продолжения производства отличного вина. Съездите в Икем и спросите у этого бедного графа Люр Салюс, что он думает о покупке его драгоценностей миллионером Арно…

— Могу себе представить, — сказал Грегуар. — Но что же можно предпринять?

— Сейчас расскажу. Именно на этой стадии мы можем вмешаться. Я говорил вам о виноделии, но то же самое можно сказать обо всех остальных сельскохозяйственных предприятиях, расцвет которых прошел. Можно говорить о семейном деле по производству фуа-гра на юго-западе, по копчению лосося в Бретани — у меня впечатляющий список предприятий, которым незачем завидовать ювелирам с Вандомской площади. Франция — страна традиционного вкуса, и, нравится это продавцам аэробусов и микропроцессоров или нет, самые высокие доходы мы получаем от вина и зерна. Американцы и японцы это поняли раньше, приобретая даже маленькие предприятия, которые, на их взгляд, являются перспективными или уже находятся в расцвете, но нуждаются в инвестициях.

— Итак, семьи… — произнес Грегуар, чтобы вернуть Беллека к его плану сражения.

— Да, семьи. Французская сеть предприятий изучена досконально, и здесь сложно обнаружить что-то новое. Знаете ли вы, что мы подписались на все региональные газеты, чтобы найти маленькие перспективные хозяйства, об успехах которых сигнализирует пресса? Как только неизвестная ферма из департамента Юра или Перигор заключает сделку с иностранной компанией, наши антенны уже улавливают нужную информацию. Кто знает, может, это начало успешного бизнеса? Но отныне искать эти редкие жемчужины надо у наших соседей.

— Чтобы их купить? — спросил заинтригованный Грегуар.

— Вовсе нет! Проблема не в том, чтобы их купить, а в том, чтобы вывести на рынок. Убедить их открыть свой капитал акционерам. Вот наша цель. Оценить их состояние, предвидеть прибыли, помочь организовать акционерные общества, которые их увековечат. Например, создать надежный семейный союз, который позволит основателям и их детям сохранить контрольный пакет акций, а остальное отдать акционерам, не представляющим опасности по захвату контроля.

— В этом случае преемственность не нарушится?

— Нет, так как наследники сохраняют контрольный пакет акций у себя. Если же они начнут делить его на части, то акции могут попасть в руки враждебно настроенных государственных структур.

— А если некоторые члены семьи продадутся тем, кто предложит хорошую цену, и разорвут семейный союз?

Беллек вздохнул.

— К сожалению, так уже происходит. Каким бы ни было принятое решение, риск всегда существует. Но в этом случае семье предоставлено самой стирать свое грязное белье. Признайте, тем не менее, что данная схема защищает приобретенный капитал и сохраняет шансы на его рост в будущем. Именно в этом заключается основное преимущество. Гарантировать тому, кто создал собственное дело, что близкие смогут продолжить его, — это очень важно. Но что принимается в расчет, так это преемственность. И чтобы продлить жизнь предприятия, необходимо искать и развиваться, открывать новые рынки, запускать новые продукты, делать новые приобретения. Таково правило современного капитализма для любых компаний — пройти путь от стандартных до феноменальных размеров. То есть расти, чтобы не погибнуть.