С другой стороны, хотя дуче и пытался дистанцироваться от преступных действий, совершавшихся от его имени, он отнюдь не был тем благодушным упрямцем, каким рисуют его защитники. Несогласных с фашистским режимом избивали дубинками, заставляли пить касторовое масло либо отправляли в изгнание. Дуче открыто высказывался, что хотел бы видеть кое-кого из своих врагов мертвыми. И если его преступления меркнут на фоне тех зверств, какие творил его северный союзник, то это слабое утешение для тысяч итальянцев, евреев, эфиопов, греков, которые стали жертвами внутренней политики дуче либо развязанных им войн.

Оба диктатора отлично понимали ценность пропаганды. Оба внимательно прочли и высоко оценили книгу Гюстава Лебона «Психология народов и масс», в которой ее автор рассуждает о психологии толпы. И Муссолини, и Гитлер в своем стремлении к власти делали упор на ораторском искусстве. Оба были убеждены, что важным фактором успеха того или иного политического движения является харизматичность его лидера. Этот пункт подтвердил свою значимость летом 1943 года, когда в отсутствие дуче фашистская партия рухнула в одночасье. Можно даже поспорить с тем, что попытка Гитлера спасти своего низвергнутого союзника была частично продиктована его стремлением реанимировать то, что они оба считали воплощением абсолютной власти.

Совпадали даже некоторые эпизоды их жизней. Оба были почти одинакового роста — примерно метр шестьдесят Муссолини, Гитлер — на несколько сантиметров выше. Оба в последние годы жизни имели загадочные, возможно, вызванные сильным стрессом проблемы со здоровьем. Муссолини большую часть своей взрослой жизни страдал от язвы двенадцатиперстной кишки, которая впервые дала о себе знать в 1925 году, однако резко его здоровье пошатнулось в 1942–1943 годах. Это резкое ухудшение здоровья не имело видимых причин и, скорее всего, объясняется крайним нервным напряжением.

Гитлер, который большую часть жизни отличался крепким здоровьем, начал сдавать в 1943 году, то есть тогда, когда война повернула вспять. Причиной дрожи в конечностях и легкой хромоты вполне мог быть все тот же стресс. Кстати, именно к этому объяснению склонялись большинство врачей. Не исключено также, что это были ранние симптомы болезни Паркинсона, которую медики тогда не смогли распознать.

У обоих диктаторов были длительные романы с женщинами намного младше их. Верной подругой Гитлера была Ева Браун, хотя их отношения оставались секретом для публики до самой смерти фюрера. Муссолини, который был женат и имел нескольких детей, имел бурный роман со взбалмошной Кларой Петаччи. Оба ушли из жизни вместе со своими подругами, причем и та, и другая приняли сознательное решение разделить судьбу своего любовника.

И Гитлер, и Муссолини были одиночками, чья жизнь заключалась в стремлении к личной власти и национальному величию — так, как они его понимали. За время пребывания у власти личности обоих диктатов были в некотором роде утрачены, затемнены наглой пропагандой, которой они не гнушались в своем стремлении повелевать людьми.

Со временем Гитлер убедил себя, что он является воплощением немецкого государства, непогрешимым мессией, без которого Германии не достичь истинного величия. «Поддержанный талантливой и умелой пропагандой, — писал летом 1943 года Альберт Кессельринг, главнокомандующий немецкими войсками в Италии, — он действительно превратился в идола в глазах народных масс. Не удивительно, что постепенно он сам уверовал в свою уникальность и незаменимость; в то, что его судьба заключается в том, чтобы посвятить всего себя служению великой Германии и ее безопасности на все времена».

Примерно таким же образом Муссолини превозносили как современное воплощение римских цезарей. В глазах многих итальянцев он был всезнающим ученым-воином, который неустанно трудился на благо Италии, жертвуя ради столь высоких целей личным спокойствием и комфортом. (Известно, что Муссолини любил зажигать в кабинете свет, даже когда его самого там не было, чтобы создать впечатление непрестанной деятельности.)

Дуче любил подчеркнуть свою начитанность и образованность, значительно при этом их преувеличивая. Когда в 1925 году Римский университет присудил ему почетную степень в области права, он настоял на том, что напишет диссертацию, озаглавленную «Введение в Макиавелли». Как и в случае с Гитлером, краеугольным камнем культа личности Муссолини была его личная непогрешимость.

Но даже когда с их личностей были сняты наслоения мифа — пусть даже и не до конца, — все равно оказалось на удивление трудно обнаружить под искусно созданной маской полубога истинную человеческую суть. Оба любили произносить пространные речи о благе «народных масс», судьбами которых они единолично распоряжались, однако ни тот, ни другой не имели близких друзей, равно как и не демонстрировали желания таковых иметь. И тот, и другой, по сути дела, оставались для окружающих загадкой.

Даже такая, казалось бы, примитивная личность, как Гитлер, оставалась загадкой для тех, кто работал с ним. Генерал Альфред Йодль, один из ключевых советников Гитлера, выразил мнение многих из окружения Гитлера, когда высказался на эту тему уже после войны. «До сегодняшнего дня, — писал Йодль в марте 1946 года, за семь месяцев до своей казни в Нюрнберге, — мне неизвестно, что он думал, или знал, или чего хотел». Примерно ту же мысль мы находим у Риббентропа: «Это была на редкость замкнутая личность. Хотя миллионы людей обожали Адольфа Гитлера, это был очень одинокий человек. Мне ни разу не удалось вызвать его на откровенность, как, впрочем, и другим. Я не знаю никого, кто был бы с ним близок — за исключением разве что Геринга».

«Обладая знанием безумца о том, как возбудить толпу, — писала Элизабет Вискерманн, автор пространного труда, в котором сравниваются оба диктатора, — Гитлер сочетал в себе присущее безумцу — либо сверхчеловеку — неумение нормально общаться с другими людьми. Он либо гипнотизировал их, либо пугал, либо то и другое одновременно».

* * *

Замкнутость Муссолини тоже не была ни для кого секретом. «Никто его не понимает, — писал фашист Фернандо Меццасома, пытаясь объяснить парадоксальную натуру дуче. — Он поочередно бывает то наивен, то проницателен, то жесток, то кроток, то мстителен, то милосерден, то велик, то мелочен. Это, пожалуй, самый сложный и противоречивый человек из тех, кого мне довелось знать. Объяснить его невозможно».

Как-то раз сам Чиано был вынужден признать: «Даже мне, кто, казалось бы, постоянно находится рядом с ним, подчас бывает трудно и порой невозможно, определить, что он на самом деле думает или чувствует». Итальянский диктатор честно признавался, что у него никогда не было близких друзей (причем в его глазах это было неоспоримой добродетелью). Возможно, он нарочно старался производить впечатление человека недоступного, замкнутого, будучи убежден в том, что великие люди не могут быть до конца поняты теми, кто интеллектуально ниже их.

Однако в отличие от закосневшего в своих убеждениях Гитлера, который на протяжении двух десятков лет с завидным постоянством воплощал в жизнь свои, пусть даже отталкивающие идеи, Муссолини был скорее подобен хамелеону и в зависимости от обстоятельств довольно легко менял мнение и союзников. Настоящий Муссолини, как полагает историк Денис Марк Смит, скрывался за чередой поз, ужимок и масок, многие из которых, однако, отражают реальные черты его личности. Эта частая смена точек зрения не обязательно означает некую интеллектуальную ущербность, а скорее, то, что идеи имели для него второстепенную значимость. Похоже, он тогда менял мнение, если оно соответствовало какой-то новой ситуации или помогало ему делать политическую карьеру.