– Обижаешь, начальник! – Пупырка состроил жалобную физиономию. – Только шесть!

Цыгане расселись на досках палубы, разложили карты.

Пошел разговор на цыганском, перемежающийся русским матом. Лера отошла на корму и уселась, внимательно следя за спокойной поверхностью воды.

Ничего не происходило, только время от времени плескала хвостом крупная рыба да чайки с хриплыми криками носились над рекой.

Вдалеке проползла, пыхтя, тяжело груженная моторная баржа, и снова все стихло.

Пупырка обыграл своих партнеров и теперь радостно хохотал, требуя свой выигрыш.

Солнце медленно карабкалось вверх по горизонту, заливая окрестности золотым осенним светом. Наступила та удивительная звенящая тишина, которая бывает в полдень, когда утренние звуки замолкли, а вечерние еще не пробудились. Даже болтливый Пупырка замолчал, завороженный этой тишиной. Поверхность реки стала неподвижной, как зеленое стекло.

И вдруг совсем недалеко от лодки с громким плеском всплыло что-то тускло-серое, большое – как будто старый дельфин выставил на солнце свою покатую спину.

– Эй, ромалы! – вполголоса окликнула Лера своих спутников. – Для нас прибыл груз! Получите и распишитесь!

Шандор привстал и уставился на серую массу, покачивающуюся на поверхности воды. Шумно выдохнув, повернулся к Пупырке и подал тому знак. Пупырка, не заводя мотора, веслом подгреб к серому предмету. Теперь уже было отчетливо видно, что это мешок с мячами, охваченный веревочной сеткой. Гич с Шандором схватили его с двух сторон, втащили в лодку. Под мешком, как огромная рыба, в сети покачивался пластиковый тюк с белым порошком.

– Ну, беленькая… – проговорил Шандор, потирая руки. – Ну, ты молодец! А я-то все не верил… думал, все – потеряли мы груз!

Пупырка подпрыгнул, хлопнул себя по ляжкам и радостно завопил:

– Гей, я парабела, гей, я чебурела, сам король цыганский я!

Лодка закачалась. Лера усмехнулась одними губами, прикрикнула на развеселившегося цыгана:

– Эй, ты не больно-то шуми! Милицейский катер может быть недалеко, а второй раз у нас этот номер не пройдет!

– Все, молчу! – Пупырка прижал палец к губам.

Они выкинули лишние мешки, закидали тюк с героином тряпьем и своими вещами и медленно вывели лодку из затона на донской простор.

Тремя километрами выше по течению на берегу Дона у них была назначена встреча с «группой прикрытия».

Это была семья таборных цыган, кочевавших по степи неподалеку от Ростова.

«Герда» пристала к берегу возле заброшенной бани. Деревянные полусгнившие мостки вели к воде. Шандор сложил руки рупором и два раза по-совиному ухнул. Из кустов отозвались таким же уханьем, и на мостки выпрыгнул молодой цыган в шелковой малиновой рубахе.

– Гей, ромалы! – радостно воскликнул он. – Я уж вас тут заждался, скучать начал! А наши цыгане там пьют-гуляют, свадьба у нас! – И он широко улыбнулся, сверкнув золотым зубом.

– Свадьба – это хорошо! – обрадовался Шандор. – На свадьбе что угодно спрятать можно, со свадьбой можно куда угодно проехать!

Пупырка с Гичем подхватили тюк и понесли его за молодым цыганом.

Поднявшись на прибрежный холм, спутники увидели несколько цыганских кибиток, украшенных яркими шалями и искусственными цветами.

На траве возле первой кибитки был раскинут ковер, на нем сидели, обнявшись, молодые. Лере показалось, что им было лет по пятнадцать. Жених поправлял пальцами только что пробившиеся усики, поводил шеей, которую натирал воротник черного костюма. Невеста, пухленькая девчушка в шелковом белом платье, смущенно прятала глаза.

– У вас, цыган, что – каждый день свадьбы? – поинтересовалась Лера. – Из Владимира со свадьбы уехали, здесь опять свадьба…

– Осень! – улыбнулся Шандор. – Свадьбы всегда осенью играют!

Они подошли к кибиткам, поздравили молодых.

Навстречу им вышел пожилой осанистый цыган с внушительной лысиной и длинными седыми усами – глава рода.

Похлопывая узорчатой плеткой по начищенному сапогу, он обменялся с Шандором традиционными приветствиями, скользнул взглядом по его спутникам, чуть дольше задержался на Лере, но ничего не сказал.

Помолчав для порядка, спросил, что нужно перевезти.

Гич и Пупырка бросили к его ногам тюк с наркотиками.

Цыган пощелкал языком, покачал головой и повернулся к одной из кибиток.

– Венера! – окликнул повелительно.

Сидевшая на козлах рядом с возницей необыкновенно дородная цыганка преклонного возраста подняла припухшие веки и посмотрела на старейшину величественным полусонным взглядом.

– Вот это спрятать надо!

Венера невозмутимо кивнула и подняла одну из многочисленных пестрых юбок. Двое молодых цыган подхватили тюк и закинули на козлы, к ногам цыганской матроны. Она накрыла тюк юбкой и снова замерла, опустив веки. Лера не сомневалась, что цыганка заснула, но вдруг та, не открывая глаз, гулким звучным басом затянула:

– «А-ручее-чек, руче-ек!»

Тут же несколько гитаристов дружно перебрали струны, и десяток голосов подхватил:

– «Брала воду на чаек! Ой-ой-ой…»

Возница передней кибитки лениво тряхнул поводьями, и лошадки неспешно двинулись вперед. Молодые, обнявшись, пошли рядом, потом подсели на облучок. Лера со своими спутниками пристроились в одной из кибиток и поехали по степи под звуки замирающей песни.

Так, с цыганской свадьбой, они отъехали от Ростова на безопасное расстояние. В сотне километров от города, на степной дороге, их дожидался двоюродный брат Шандора, коротышка с вполне русским именем Вася. Он подогнал сюда специально оборудованную машину с тайником под днищем.

Переложив наркотики в этот тайник, спутники продолжили путь, и через два дня без особых происшествий добрались до Владимира.

Здесь их ждали неутешительные новости.

Подполковник Комов после смерти Ласло решил, что отныне весь криминальный бизнес в городе подчиняется лично ему. Он не только требовал свою долю с каждой проданной дозы, с каждого игрового автомата, с каждой «ночной бабочки», но распоряжался в городе как полновластный хозяин.

– Павел зарвался, – проговорил Шандор, выслушав своих людей.

Сейчас они сидели у матери Шандора, в той самой комнате, куда он привел Леру в ночь так печально закончившейся цыганской свадьбы. Сегодня комната была освещена, свет лился из небольшого окна, и старуха сидела рядом, так чтобы осеннее солнышко грело ее морщинистое лицо. Седые космы растрепались по плечам, глаза были закрыты.

– Неужто Комов не понимает, что смерть Ласло на нем и мы непременно отомстим? Он нас торопит! Придется заняться им прямо сейчас… – В голосе всегда спокойного Шандора слышалась неприкрытая угроза.