— Вы топчетесь по моим круассанам, — заметил Чарли.

Джейк опустил взгляд и обнаружил у себя под каблуком расплющенную булочку.

— Простите, — рассеянно откликнулся он и тут же вернул все свое внимание ост-индийцу, — но это поразительно!

— Если будете смотреть в том направлении, — предложил Чарли, кивнув в сторону носа корабля, — вас ожидает еще один сюрприз…

— Что за сюрприз?

— Сами увидите, — ответил мальчик, озорно подмигнув, и скрылся под палубой.

Джейк терпеливо ждал, стоя на носу «Побега». Постепенно он начал различать смутные очертания суши, укутанной рассветным туманом. Затем, прямо по курсу, мальчик заметил бледный треугольник, вырисовывающийся на фоне скалистого побережья. Поначалу он выглядел угрожающе, словно огромный великан в плаще, спускающийся с берега. Но стоило присмотреться повнимательнее, и Джейк угадал в нем остров, небольшой, конусообразный, гранитно-серого цвета.

Он вспомнил, что все еще держит в руках одолженную подзорную трубу. Мальчик поднял ее и рассмотрел занятный треугольник в мелких подробностях. Его широкое, надежное основание представляло собой естественную скалу, на которой громоздились ряды древних рукотворных строений, поставленных одно на другое, словно детские кубики, уходящие вверх к единой башне, увенчанной острым шпилем.

— Вот она, — пояснил тихий голос из-за его спины. — Мон-Сен-Мишель. Точка ноль, штаб-квартира Секретной службы хранителей истории.

Топаз вышла на бак, составив мальчику компанию. Она грызла миндально-шоколадный круассан, такой же, как те, что принес Чарли. Джейк задумался о том, с каким щегольством обычно французы поедают свою выпечку, и Топаз не была исключением. Даже когда она просто ловила крошки и закидывала их в рот, жест казался мальчику чарующим.

Остров постепенно появлялся из тумана, и девочка продолжила рассказ о нем.

— История крепости восходит к семьсот восьмому году, — сообщила она, — вот почему Секретная служба выбрала ее для размещения своей базы. Более чем за тысячу лет стены крепости ни разу не покорились врагу.

Она объяснила, что командование хранителей истории выбрало не только наиболее безопасное географическое положение для своей штаб-квартиры, но и наиболее безопасный исторический период.

— Двадцатые годы девятнадцатого века — это мирное время, — излагала она. — Кровавая суматоха двух последних столетий пошла на спад. Гражданская война в Англии, Война за австрийское наследство и незабвенная Французская революция уже завершились. Воспоминание о Наполеоне Бонапарте, хотел он этого или нет, зачаровало эту часть Европы.

Дальше она объяснила, что это десятилетие избавлено пока еще от опасностей современного мира: уже начавшаяся Промышленная революция породит множество неизбежных зол, а развитие идеи парового двигателя в итоге приведет к «дьявольской атомной бомбе».

— Новейшее время волшебно, merveilleux,[10]но также и полно опасностей. Двадцатые годы девятнадцатого века этого лишены.

Завершив свой ураганный обзор истории, Топаз сверкнула быстрой улыбкой.

— Итак, теперь ты понимаешь, почему Точка ноль расположена именно здесь и сейчас.

И она закинула в рот последний кусочек круассана.

Джейк, однако, не до конца уловил смысл сказанного.

— То есть штаб-квартира пребывает в тысяча восемьсот двадцатом… постоянно?

— Она остается здесь на десятилетие. Затем в канун нового тысяча восемьсот двадцать девятого года все садятся на корабль, в точке горизонта отправляются обратно в первое января тысяча восемьсот двадцатого и возвращаются на остров, на следующие десять лет. Знаю, все это звучит дико, но каким-то образом работает.

Джейк решил подождать и посмотреть, не прояснится ли все со временем как-нибудь само.

Остров был виден уже достаточно четко. Мальчик вытянул шею, рассматривая внушительный строй башен, шпилей, аркбутанов, колоннад и огромных арочных окон. Со всех сторон доносились вопли морских птиц, скрывающихся в тени крепости и вылетающих оттуда. Мистер Дрейк не проявлял к собратьям интереса, но в то же время не спускал с них глаз.

На мысу стояла группа встречающих. Если матросы с ост-индийца доказали Джейку, что он и впрямь попал в другое время, то это сборище необычно выглядящих типов подтвердило сделанные выводы. Он и прежде видел людей в старинных костюмах, по телевизору и на вечеринках-маскарадах, но почему-то им никогда не удавалось его убедить, что они действительно принадлежат к минувшей эпохе, они казались слишком опрятными и искусственными. Эти были другими, они выглядели по-настоящему.

Здесь собрались люди, одетые по моде разнообразнейших исторических периодов, от Викторианской эпохи и до времен Елизаветы Первой, а то и дальше. Среди них был мужчина средних лет в богато украшенном красном бархатном фраке и таком же цилиндре. С ним под руку стояла элегантная дама, юбки которой раздувались от кринолина и оборок. Еще один джентльмен был облачен в черный дублет, и белый гофрированный воротник обрамлял его суровое лицо. Однако наибольшее внимание Джейка привлекла высокая особа, стоящая впереди компании.

У нее были большие серо-голубые глаза и длинные седые волосы стального оттенка, убранные назад от гордого лица. Джейк предположил, что ей не меньше пятидесяти лет, но она все еще сохраняла красоту юности. Темно-синий плащ ниспадал с ее величавых плеч. Рядом с ней замерла борзая с блестящей серой шерстью и ясными глазами.

Легкая улыбка играла на задумчивом лице дамы, пока она, одного за другим, рассматривала пассажиров корабля. Когда ее взгляд ненадолго задержался на Джейке, его охватил неуверенный трепет.

— Это моя давняя подруга, — сообщила Роз, присоединяясь к Джейку и Топаз на палубе. — Галлиана Гете. Она здесь главная — командующая хранителями истории.

Корабль пришвартовался к причалу, спустили трап, и пассажиры начали сходить на берег.

— Вы же не станете возражать? — уточнила Осеан, проталкиваясь вперед. — У меня назначена примерка в костюмерной. Мне просто необходимо избавиться от этой ужасной современной одежды.

Она перекинула через плечо лисий хвост и торопливо начала спускаться по трапу.

Сразу за ней последовала Топаз.

— А вот и она! — тут же загрохотал мужчина в красном бархате. — Вот и наша девочка!

Этот рев явно не понравился его жене.

— Труман, пожалуйста, не кричи! — укорила она супруга.

Топаз, тепло улыбаясь, подошла к ним.

— Это Уайлдеры, Труман и Бетти, — пояснила Джейку тетя. — Родители Натана и опекуны Топаз. Труман — точно такой же самовлюбленный павлин, как и его сын, а Бетти — само очарование. Разумеется, они оба из совершенно разных столетий.