турки стали называть новую крепость «Богаз-кесен», что означало одновременно и «перерезающая пролив», и «рассекающая горло».

Когда в Константинополе узнали о строительстве крепости Румелихисар и оценили возможные последствия этого для Византии, император направил к султану послов, заявив протест против сооружения крепости на землях, все еще принадлежавших формально Византии. Но Мехмед даже не принял послов Константина. Когда работы уже завершились, император вновь направил к Мехмеду послов, желая хотя бы получить заверение, что строительство новой крепости не угрожает византийской столице. Султан приказал бросить послов в темницу, а затем повелел их казнить. Император Константин все же сделал еще одну попытку избежать столкновения с султаном. Византийцы были готовы на любые условия, но Мехмед потребовал сдать ему столицу. Взамен он предложил Константину во владение Морею. Константин категорически отверг предложение об отказе от древней столицы, заявив, что предпочитает смерть на поле битвы подобному позору. После завершения строительства новой крепости армия Мехмеда подошла к Константинополю, султан в течение трех дней изучал укрепления города.

Между тем в Константинополе царил раскол, охвативший как правящие круги, так и основную массу горожан. Он был связан с борьбой между греками и латинянами. Как уже говорилось, в 1439 г. на Флорентийском соборе была заключена уния между католической и православной церквами. Латинянам удалось навязать основные положения католического вероучения греческим церковным иерархам. Идя на такую уступку католическому Западу, правители Византии рассчитывали на его поддержку в борьбе против турок. Однако помощи Византия не получила, а Флорентийская уния была с негодованием отвергнута большинством греческого духовенства и народными массами. В столице почти все время шла острая борьба между латинофильской частью знати и партией противников унии из самых различных слоев общества.

В ноябре 1452 г. в Константинополь прибыл папский легат кардинал Исидор. В храме Св. Софии были провозглашены положения Флорентийской унии, столь ненавистной большинству горожан. Когда Исидор отслужил в священных для православных греков стенах Св. Софии в присутствии императора и его двора литургию по католическому обряду, в городе начались волнения. Лозунгом противников унии были слова: «Не нужно нам ни помощи латинян, ни единения с ними!» Активизировались и туркофилы. Именно в этот момент командующий флотом византийцев Лука Нотарас бросил ставшую легендарной фразу: «Лучше увидеть в городе царствующей турецкую чалму, чем латинскую тиару». И хотя волнения постепенно улеглись, большинство горожан ходили на молитву лишь в те церкви, священники которых унию открыто так и не признали.

Военная слабость византийской столицы перед лицом могучего противника была очевидна, но помощи извне византийцам получить не удалось. Папа Николай V ограничился посылкой в марте 1453 г. продовольствия и оружия, которые доставили в город три генуэзских корабля. Правительство Генуи не решилось оказать помощь Константинополю, но в январе в византийскую столицу прибыли отряды генуэзских воинов. Самый крупный отряд из 700 отлично вооруженных воинов возглавлял известный кондотьер Джустиниани, имевший большой опыт обороны укрепленных городов. Император поручил ему защиту сухопутных стен. Что же касается венецианцев, то их военная помощь была чисто символической. Два венецианских военных корабля двинулись к Константинополю лишь через две недели после начала осады.

Византийской столице накануне турецкого наступления надо было рассчитывать на собственные силы. Когда была проведена перепись жителей, способных с оружием в руках защищать город, выяснилось, что их число не превышает 5 тыс. Вместе с отрядами иностранных наемников, преимущественно генуэзцев и венецианцев, силы обороны Константинополя составляли немногим более 7 тыс. воинов. Блокированный в бухте Золотой Рог византийский флот едва насчитывал 25 кораблей.

Между тем войска Мехмеда подтягивались к Константинополю. Осенью 1452 г. турки заняли последние из принадлежавших византийским императорам городов – Месимврию, Анхиал, Визу, Силиврию. Зимой 1452/53 г. турецкие конные части стояли лагерем у городских ворот в районе Перы. Генуэзцы, обосновавшиеся в Галате, тут же поспешили в турецкий лагерь с изъявлениями дружеских чувств.

Всю зиму в Эдирне шли последние приготовления к решающему наступлению на Константинополь. Мехмед изучал план города, схему его укреплений. Султан старательно скрывал свои планы относительно византийской столицы. Сроки начала осады и план взятия города он долгое время не объявлял никому. Все внимание Мехмеда было сосредоточено на укреплении боеспособности турецкого войска, его оснащении осадной техникой. В окрестностях Эдирне была создана мастерская, где под наблюдением знаменитого венгерского мастера Урбана отливались мощные пушки. Были изготовлены десятки бронзовых пушек, одна из которых имела поистине гигантские размеры. Диаметр ее ствольного канала был равен 12 ладоням, а стреляла она каменными ядрами весом 30 пудов. Историки рассказывают, что эту пушку везли к стенам Константинополя из Эдирне 60 волов в течение двух месяцев.

В конце января 1453 г. Мехмед собрал приближенных и заявил, что сочтет безопасность своей державы обеспеченной только тогда, когда византийская столица окажется в руках турок. Это мнение султан подкрепил доводами в пользу реальности плана захвата Константинополя, который он не считал неприступным с военной точки зрения. При этом Мехмед обратил внимание своих советников на религиозные конфликты в среде горожан, ослаблявшие обороноспособность города.

В марте 1453 г. турецкие войска двинулись на Константинополь. 5 апреля к стенам города с последними подразделениями прибыл сам султан, возглавивший войско. Турки обложили Константинополь по всей линии его сухопутных оборонительных рубежей – от Золотых ворот до Перы. Свою ставку Мехмед разместил за холмом напротив Адрианопольских ворот, находившихся в северо-западной части города, недалеко от Влахернского дворца. Армия султана состояла примерно из 150 тыс. воинов. Удалось Мехмеду собрать и солидный флот, насчитывавший около 80 военных кораблей и более 300 грузовых судов, необходимых для переброски войск и снаряжения.

Основные силы артиллерии, в том числе пушки Урбана, султан расположил у ворот Св. Романа. Правое крыло осаждающих, тянувшееся до Золотых ворот, составили войска, собранные в Малой Азии. Этими силами, насчитывавшими около 100 тыс. воинов, командовал испытанный полководец Исхак-паша. Полки, собранные в европейских владениях султана (примерно 50 тыс. воинов, преимущественно отряды европейских вассалов Мехмеда из Болгарии, Сербии и Греции), образовали левое крыло осаждающих, тянувшееся до берега Золотого Рога. Ими командовал не менее опытный военачальник Караджа-бей. В тылу своих войск султан поместил конницу. На холмах Перы расположились отряды под командованием Саган-паши, которые осуществляли контроль над входом в Золотой Рог. С этой же целью часть турецкой эскадры стала на якоря в водах

Босфора в месте его слияния с Золотым Рогом. Вход в залив турецким кораблям преграждали тяжелые железные цепи, за линией которых выстроились в боевой ряд крайне немногочисленные корабли осажденных. И хотя среди них были довольно мощные суда, флот византийцев не много значил в сравнении с противостоявшей ему армадой Мехмеда.

Силы противников были вообще поразительно неравными. На одного вооруженного защитника города приходилось более 20 турок. Константинопольские военачальники ломали голову над решением