Она задержала дыхание и осторожно поставила мальчика на пол.

— Он сегодня немного приболел. Ты знаешь, с зелеными соплями не разрешают посещать ясли. Мне кажется, у него небольшая температура.

Она медленно вздохнула, все тело умоляло о глотке кислорода.

— Ну-ну.

Ей совсем не понравилась последовавшая пауза. Он ждал, что она что-то скажет? Не упустила ли она что-либо из виду? Попыталась сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь. На каком-нибудь предмете за двойными рамами стекол. На колышущейся глади моря. На голых ветвях. На людях, спешащих на работу.

— Я вчера звонил не один раз. Ты слышала, я уже говорил? — спросил он.

— Да-да. Извини, милый, мобильный забарахлил. Мне кажется, скоро придется менять батарею.

— Я заряжал его буквально во вторник.

— Да, вот именно, в этот раз он разрядился очень быстро. Уже через два дня, что странно.

— И ты сама его зарядила? Разобралась?

— Ну да.

Она позволила себе слегка беззаботно улыбнуться. Хотя это далось нелегко.

— Оказалось проще простого. Я ведь много раз видела, как ты подсоединял зарядку.

— Я думал, ты не знаешь, где лежит зарядное устройство.

— Ну да.

У нее задрожали руки. Он понял — тут что-то не так. В следующую секунду он спросит, откуда она взяла это проклятое устройство, а она и понятия не имела, где оно хранится.

«Быстрее думай, быстрее!» — стучала у нее в голове одна фраза.

— Я… — она повысила голос. — Нет, Бенджамин, не надо.

Она ногой пихнула малыша, так что он заверещал. Затем сверкнула глазами и толкнула его снова.

И к моменту, когда раздался вопрос — «Так где же ты нашла зарядку?», — ребенок наконец расплакался.

— Давай созвонимся попозже, — обеспокоенно сказала она. — Бенджамин ушибся.

Она захлопнула телефон, опустилась на корточки и сняла с мальчика комбинезон, целуя в щечку и шепча утешения:

— Ну, ну, Бенджамин. Прости, прости, прости. Мама немножко потолкалась. Нe хочешь печеньку?

Малыш всхлипнул, тут же простил ее, и в его грустных глазах выразилось горькое согласие. Она сунула ему в руки книжку с картинками, а сама пыталась прикинуть последствия свершившейся катастрофы: площадь их дома насчитывала триста метров, а зарядное устройство для телефона занимало пространства не больше, чем сжатый кулак.

Спустя час на первом этаже не осталось ни единого ящика или полочки, ни одного предмета мебели, который бы не был подвергнут проверке.

Тогда ей пришло в голову: а что, если у них только одно зарядное устройство и он забрал его с собой? У него такой же телефон, как у нее? Этого она не знала.

Она кормила ребенка, нахмурив брови и смиряясь с мыслью, что так все и обстояло. Он забрал зарядку с собой.

Она покачала головой и ложкой собрала остатки пищи с губ малыша. Нет, при покупке мобильного телефона всегда получаешь в придачу и зарядное устройство. Естественно. А потому где-то точно должна лежать коробка от телефона с руководством пользователя и, вероятно, новой зарядкой. Наверняка только не на первом этаже.

Она взглянула на лестницу, ведущую наверх.

В их доме были уголки, куда она почти никогда не заходила. Ни в коем случае не потому, что он ей запрещал, просто так уж повелось. Зато он никогда не появлялся в ее швейной комнате. У каждого из них были свои интересы и территории, как и время на собственные занятия. Просто у него всего этого было гораздо больше.

Она взяла ребенка на руки, поднялась по лестнице и оказалась перед дверью в его кабинет. Если она обнаружит коробку с зарядным устройством в одном из его ящиков или шкафов, как потом объяснить, что она туда полезла?

Она толкнула дверь.

В противоположность ее собственной комнате, находившейся этажом выше, это помещение было лишено какой бы то ни было энергетики. Лишено непередаваемого ощущения красочности и творческих идей, которое она сама обожала. Здесь присутствовали только бежевые и серые плоскости, больше ничего.

Она распахивала однообразные встроенные шкафы настежь и упиралась взглядом по большей части в пустоту. Если бы это были ее шкафы, из них обязательно посыпались бы омытые слезами дневники и безделушки, скопленные за сотни беспечных дней, проведенных с подругами.

А на этих полках лишь стопками лежали книги, имеющие отношение к работе. О стрелковом оружии, о работе полицейских и так далее. Также целая куча книг о религиозных сектах — о Свидетелях Иеговы, о Детях Божиих, о мормонах и множестве других, о которых она раньше никогда не слышала. Как странно, подумала она на секунду, прежде чем встала на цыпочки, чтобы заглянуть на верхние полки.

И вновь почти пусто.

Взяв ребенка на руки, свободной рукой она принялась один за другим выдвигать ящики письменного стола. Кроме серого оселка, похожего на тот, которым ее отец точил нож для рыбы, ничего, что привлекло бы взгляд. Только бумага, печати и несколько нераспакованных коробок с дискетами, какими давно уже никто не пользовался.

Заморозив в себе все чувства, она толкнула дверь. В данный момент она не узнавала ни своего мужа, ни саму себя. Все казалось сюрреалистичным и пугающим. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного.

Она почувствовала, как голова мальчика склонилась ей на плечо, и ее шеи касается ровное дыхание.

— A-а, мой малыш. Заснул? — шептала она через мгновение, укладывая ребенка в детскую кроватку.

Теперь нужно было не утратить контроль. Все должно идти своим чередом.

Она взяла телефон и позвонила в ясли.

— Бенджамин что-то засопливился, и я решила не приводить его сегодня к вам. Я только это хотела сказать. Простите, что поздновато позвонила, — механически сказала она и даже забыла поблагодарить, когда ей пожелали скорейшего выздоровления.

Затем повернулась к коридору и вперилась взглядом в узкую дверь, соединявшую кабинет мужа с их спальней. При переезде она помогала ему перетаскивать наверх прорву коробок. Разница между их образами жизни пролегла пропастью. Она переехала из комнаты в общежитии с несколькими компактными предметами мебели из «Икеи», он же перевез сюда все то, что накопилось за двадцать лет, составлявших разницу в их возрасте. Поэтому мебель в гостиной принадлежала разным временам, и пространство за дверью было заполнено множеством картонных коробок, о содержании которых она понятия не имела.

Она утратила мужество сразу, как только приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Ширина комнаты около полутора метров, но пространства в ней хватало ровно на четыре коробки в ширину и четыре в высоту. Как раз над последним рядом на противоположной стене проглядывало велюксовское окно. Около пятидесяти коробок в общей сложности.