мне сие паломничество, туда обратно, не по уму осилить. Люди едут, жизнь идет, тебя ведут.

Достигши тех пределов в недрах громадины вокзала, где располагалась их скромная обитель, я понял, что многие из людей ссут, там, где пьют, и хлором сей миазм считают приправлять, дабы подчеркнуть общественность и проходимость места самого. Здесь руки вам не подадут, тут действуют правила иные.

Чего еблище корчишь хуев принц? Пардон, куда девалась вся медовость слов? Слышь, Степан, прими на шкуры этого урода – дав пинка под зад, сержант ту же испарился, оставив меня в смятении при множестве вопросов.

Дверь отворилась, там был длинный коридор и казенный запах. Припомнились мне в час тот слова отца моего, что мир за пределами дворца совсем не добр, и камень каждый носит там за спиной, точит нож, дабы применить при удобном случае. Грабеж, насилие, разбой, вот три кита, на коих покоится плоская земля.

Капитан прокуратор, простите вы уж мне этот сарказм, монументальная фигура, грозный образ, осмотрев меня, раздумьями не был томим, а вот ваш покорный слуга находился в полном неведении. Учитывая пинок, и эти всевидящие рентгеновские глаза, смотрящие сквозь тебя. Возникал страх, все усугублялось в спутанных мыслях, и теряло ясность во мраке предстоящего.

Любезный я понимаю, вы здесь главенствуете. Я прав? Поймите всю нелепость данной ситуации, мой нерасторопный слуга из ближневосточных республик, имел неосторожность затеряться с документами в толпе. Повторюсь, поймите малый человек, а тут метро, час пик и прочее, а он вишь ростом мал и видно затерялся смятый толпою тел домой спешащих.

Капитан прокуратор маслянисто улыбнулся, тем самым давая понять всю безнадежность мною упомянутых обстоятельств. История банальна и для вокзальных драм, трагедий не нова, на Оскара не тянет.

Значит кронпринц? Я подумал, что лицо мое начнут тут же бить, аки дежурную морду. Ну, ну принц колхозно-сельский – он продолжал улыбаться. Сейчас проверим по каталогу личностей тебя, а ты будь добр подожди в комнатенке для принцев и прочей богемной шелупони. Он поднял водянистые глаза свои. Садист и живодер, подумал я, лучше помолчу, а мой экспресс и слуга где вы?

Обезьянник мог бы быть вольером в зоопарке, если бы там не сидели люди. Пьяные и обиженные, категории далекие от универсума, но достойные человеческого сочувствия, протягивают руки сквозь решетки, тут я понимаю всю глубину слова, вернее определения обезьянник.

Один кричит. Добрый отрок нужду позволь мне справить, я же свой! Ответствует тот прыщавый гедонист. Иди ты в жопу геморрой плешивый. Будешь голосить тут и рожей угодишь в парашу, там время самое почистить.

Рядом в зооуголке на все лады вопят иные женщины, что проституцию избрали родом деятельности своей индивидуальной. Мужики за общность камер и вообще за любовь на всей планете. Девки так пьяны после сауны, что путают двуличие с анусом. Смех натянутый и просьбы прикурить, однозначные ответы. Вечный субботник, уборка, исполнение долга.

Люди не убывают, их просто становится намного больше. Волосатые руки – Ара пойми. Эй, начальник Вахтангу позвони, э! Золотые перстни и отсутствие денег, признаки дна и неприятного запаха изо рта, они все и всегда толкутся на вокзальных отвалах. Вы когда-нибудь рассматривали здешних девок за пять сотен, узницы концлагерей выглядели краше. Они проживают свой день, выпивают и смеются, словно счастливы.

Люмпен пролетариат, устойчивый запах немытых тел, обосранные наркоманы с просьбой о звонке другу. Платные туалеты, в которых люди и крысы делят коммунальное пространство, радуясь теплу батарей. Контролируемое беззаконие и над всем этим возвышается монументальный капитан прокуратор с водянистыми глазами. Чтобы прочувствовать жизнь, хватите лишку и станьте кронпринцем без паспорта.

Заняв некое место на привинченной к полу лавке, и все еще упорно не понимая, почему нарушение паспортного режима столь плачевно сказывается на любом человеке без регалий, ибо здесь царит абсолютное равенство, которое пугает. Люди перемещаются подобно песку в часах, это время смутных предчувствий и напрасных тревог, оно убывает.

Гордые люди нрава крутого, их ярость бессильна перед железом решетки, они хотят купить свободу, ту свободу, собственно, которая дана им от рожденья, заодно с горами но, увы. Они спустились в мир, дабы занять место диаметрально противоположное их нравам и обычаям. Таксовать и торговать, копя все деньги мира. Полно о них, чу, слышен в соседней камере скулеж. Девки, что краше малины принялись голосить, проклиная служителей закона за долгий субботник.

Вам ограничивали когда-нибудь свободу передвижения? Категорично заявив, что помещение три на три и есть мир никаких параллелей, меридианов и полюсов. Что над этим тесным миром возвышается грозный хозяин, который милости продает.

Мои посылы к медитации грубо оттолкнули локтем, на что я попытался разъяснить суть расслабленной отрешенности созерцания со стороны, в ответ, получив. Иди ты в жопу! Кто тут кронпринц? – раздался вопрос, я протиснулся к решетке, руку протянув.

Вновь коридор и дверь с табличкой, там фамилия, инициалы, хлор. Ну что вельможа деньги есть? Задавший этот вопрос лейтенант, потел как свин и с тем лоснился соком жизни, подобно человеку с завидным аппетитом. Моя свобода и судьба, вновь оказались в руках, чревоугодника и корыстолюбца.

Здравствуйте суровый страж закона и порядка – чуть помедлив, я приступил за изложение своей не шуточной проблемы и был рассказ мой вполне правдив, но для кого?

Минули в Лету уж те года, когда мы человеки иль люди, были братством на земле. Теперь фуфло толкаем и морщим мозг иным, усталым индивидам. В былые времена лучшие умы бились над тем, куда идем, зачем? Все просто сударь, сейчас каждый встречный знает расшифровку, и ответ, а властитель этот в чине лейтенанта просветил меня как никто иной.

Блистали златом красноречивые слова его и с тем пугали, как мрак из коего не выйти. Будь принцем ты, иль просто работягой, но в застенке, перед человеком с буквы малой, но при исполнении обязанностей служебных, червем, букахой станешь ты. Слюна его летела и обретала силу слова, сгибавшего мое достоинство в бараний рог, и венец из ушей ослиных маячил впереди.

Чем заслужил я гнев подобный? Правду говорят, истины ничего не стоят, цена свободы, чтоб избежать казематов мрачных, имеет только кошелек. Получив сполна всех плюх дежурных, я вновь оказался за решеткой подобно злому человеку преступившему закон.

Какой там мыслям счет, когда растерян и подавлен. Будущее так далеко, как солнце на закате и вообще, стороны