— Вы там, в Нью-Йорке, всегда думаете только о себе. Здесь же, в Японии, мы думаем о деле.

— Я думаю о деле, — возразила Виктория твердо и в то же время доброжелательно. — Чтобы долго продержаться как дизайнер одежды, я должна совершенствовать свои модели. Показать, что могу делать высокую моду…

— Зачем вам это нужно? — осведомился господин Икито. — Высокая мода денег не приносит. Это всем известно. Пять лет назад вы говорили, что хотите заработать миллионы долларов…

— И по-прежнему хочу…

— Но теперь вы пытаетесь быть Оскаром де ла Рентой. Или, может, месье Сен-Лораном, — продолжал, перебив ее, Икито. — Сен-Лоран миру не нужен. Миру нужна Виктория Форд. — «В самом деле?» — подумала Виктория, глядя на свой чай. — Здесь у нас нет магазинов Оскара. Ну да, один есть — в Токио. Но у Виктории Форд восемьдесят три магазина только в Японии. Вы понимаете, о чем я говорю? — наседал Икито.

— Да, но, господин Икито…

— У меня есть ответ, — произнес японец.

Он хлопнул в ладоши, и его секретарша (никто не принял бы ее за помощницу, подумала Виктория) отодвинула дверь в стене из рисовой бумаги и, сложив руки и склонив голову, спросила по-японски:

— Да, господин Икито?

Он что-то сказал ей. Она кивнула и тихо закрыла дверь. Икито обратился к Виктории:

— Вы еще поблагодарите меня. Вы скажете: «Господин Икито, вы гений!»

Виктория неуверенно улыбнулась, испытывая тошнотворное чувство вины, словно маленький ребенок, совершивший ужасный проступок. «Что ж, — подумала она, — ты разочаровала господина Икито». Виктория никогда не хотела никого разочаровывать. Предпочитала, чтобы все любили ее, хвалили, гладили по головке как пай-девочку. Интересно, размышляла Виктория, почему, какого бы успеха она ни достигала, ее не покидало инстинктивное желание раболепствовать перед мужчиной, облеченным более высокой властью? Она взрослая женщина, имеет свой бизнес, созданный из ничего собственным творчеством и трудолюбием; у нее даже есть черная карточка «Американ экспресс». Но вот Виктория сидит как на иголках перед этим Икито, ожидая его решения, хотя именно она должна диктовать ему условия. Но Виктория не смела оскорбить его. «Почему я не могу быть такой, как Нико?» — недоумевала Виктория. Нико сказала бы: «Господин Икито, вот как я хочу. Или принимаете, или мы расстаемся…»

А затем Икито сделал нечто, от чего у Виктории совсем упало настроение. Он взял чайник и, придерживая крышку, налил ей еще чаю.

Виктория нервно сглотнула. В этот момент она поняла, что «решение» Икито ей не понравится. В Японии подливание кому-то чаю имеет много скрытых значений, но в данном случае это был акт утешения, подготовка к неприятной новости.

Икито взял свою чашку и сделал глоток, бросив на Викторию взгляд, означавший, «что и от нее он ждет того же.

Виктория тоже сделала глоток.

Чай был горячим, и она слегка обожгла нёбо, но Икито, казалось, доставило удовольствие ее молчаливое согласие. Дверь снова сдвинулась, и вошла молодая японка в темно-синем костюме.

— Ага! Мисс Мацуда! — воскликнул Икито.

— Доброе утро, господин Икито. — Молодая женщина приветствовала его низким поклоном. В ее голосе звучал легкий английский акцент, и Виктория предположила, что она училась в Англии, вероятно, в Оксфорде.

— Мисс Виктория Форд, — сказал Икито, — познакомьтесь с вашим новым дизайнером, мисс Мацудой.

Виктория переводила взгляд с мисс Мацуды на Икито, сияющего широкой улыбкой. У Виктории внезапно закружилась голова, но она вежливо протянула руку.

Она не в силах была противостоять этому.

— Мне очень нравятся ваши модели, — проговорила мисс Мацуда, опускаясь на пол рядом с Викторией. — Для меня большая честь работать с вами.

«Мы еще не решили, будем ли работать вместе», — хотелось сказать Виктории, но в горле пересохло и она так и не вымолвила ни слова. Сделала глоток чаю, пытаясь взять себя в руки.

— Мисс Мацуда очень хороший дизайнер. — Икито поглядывал на женщин. — Она создает модели, совсем как прежняя Виктория Форд. Вы их, разумеется, одобрите. Мы продолжаем бизнес, и все довольны.

Виктория кашлянула, прикрывшись рукой.

— Уверена, что мисс Мацуда очень хороший дизайнер, — осторожно проговорила она, не желая с ходу отвергать предложение. — Но я должна посмотреть ее эскизы, прежде чем что-либо решать.

— Вы увидите все рисунки, какие пожелаете. — Икито вскинул руки вверх. — Вы увидите, что она способная. Она отлично копирует кого угодно. Она делает Ральфа Лорена лучше, чем сам Ральф Лорен.

Виктория думала только о том, что нужно отсюда выбираться. Она злилась и чувствовала себя оскорбленной, но, возможно, в ней говорил эгоизм. Когда дело касается бизнеса, порой обнаруживаешь, что соглашаешься с идеями, которые поначалу вызывали презрение, если только дашь себе время обдумать их и подавить обиду. Сейчас важно не подать виду и не позволить, чтобы между ними разверзлась пропасть, поскольку потом через нее не наведешь мостов.

Она встала.

— Спасибо, господин Икито, за ваше любезное предложение. У меня еще одна встреча. Я позвоню вам после ленча.

Виктория сделала рискованный шаг, ибо Икито ожидал, что она проведет у него столько времени, сколько он сочтет нужным. Он нахмурился:

— Вам не нравится это решение?

— О нет, это очень хорошее решение. — Направляясь к двери, Виктория безостановочно, как марионетка, кланялась. Если она будет кланяться, японец, возможно, не воспримет ее поспешный уход как оскорбление.

— Вам нужно решать, — сказал он. — Это очень хорошее предложение.

— Да, господин Икито. Очень хорошее. — Виктория дошла до двери, сдвинула ее в сторону и, не переставая кланяться, шагнула в проем.

— Пока. — Мисс Мацуда изящно помахала ей рукой.

«И в самом деле пока», — подумала, улыбаясь, Виктория.

К сожалению, это подводило некую черту, завершавшую разговор.

Виктория не могла позволить, чтобы ее имя появилось на моделях, ей не принадлежащих, или все же могла? Оказавшись на заполненной людьми улице, она пошла до отеля пешком, надеясь, что это избавит ее от клаустрофобии. Но от шума, толпы, потока транспорта и похожих на щепки зданий, опасно вздымающихся к невидимым небесам, Виктории стало только хуже, и она остановила такси. Дверца открылась, и Виктория опустилась на заднее сиденье.

— Отель «Хайят Токио», — тихо проговорила она.

В номере оказалось еще хуже. Гостиничные номера в Токио были печально известны своими маленькими размерами, и обычно Виктория заказывала небольшой сьют во «Временах года», несмотря на дополнительные расходы. Но в этот раз, словно наказывая себя, она взяла маленький, стандартный номер в «Хайяте», с жесткой двуспальной кроватью (японцы совсем иначе понимают комфорт), едва помещавшейся в узкой комнате. Виктория прошла в ванную (еще одно крошечное помещение размером с кладовку в Нью-Йорке), намочила в холодной воде полотенце и приложила к лицу. Грубая ткань совсем не впитывала воду. Виктория отняла полотенце от лица и, глядя на него, расплакалась.