Основная же опасность таилась как раз в Суэцком заливе, где ставили мины египетские и израильские корабли. Причем точных данных о расположении минных полей у Египта не было. Иными словами, нам предлагали тяжелую и опасную работу, в непривычную для нас жару, при противодействии израильских катеров. Но Советский Союз не мог отказаться.

Через двое суток адмирал Ивлиев вновь был в Александрии. Его сопровождали еще двое специалистов, срочно прибывших из Москвы. Командующий флотом был немало удивлен такой оперативностью. Он вызвал своих подчиненных с картами минных заграждений в Суэцком заливе. Началось предварительное обсуждение работ, определение сил и средств.

Уже через месяц отряд советских тральщиков, проделав длительный переход, прибыл в Красное море, в порт Хургаду, и приступил к тралению.

Израильтяне всячески старались помешать работам. Их катера неоднократно создавали аварийную обстановку, пересекая курс нашим тральщикам.

Советские моряки успешно справились с поставленной задачей. В 1974 году Суэцкий канал открыли для судоходства. На торжества по случаю открытия канала в Порт-Саид пригласили представителей всех посольств, аккредитованных в Египте.

Накануне празднования было официально объявлено, что в морском параде примут участие только корабли египетского флота. Однако тут же военный атташе США, срочно попросив о встрече с Ивлиевым, доверительно сообщил, что парад кораблей возглавит американский крейсер «Аретуза». Так, собственно, и случилось.

Садат разыграл перед Советским Союзом американскую карту. Правда, на участие в параде приглашение не получили не только советские корабли, но и суда союзников США по НАТО – Англии и Франции.

Посчастливилось адмиралу Николаю Ивлиеву исполнять и почетные, но хлопотные обязанности дуайена военно-дипломатического корпуса. Это, пожалуй, вершина служебной лестницы военного дипломата. Дуайен, как известно, осуществляет посредничество между ассоциацией атташатов и военным ведомством в вопросах присутствия на учениях, выездах в прифронтовые города, при посещении промышленных объектов, исторических мест страны пребывания.

Помимо всего прочего, пост дуайена дает широкие возможности добывания и проверки необходимой информации. Прежде всего, путем общения с коллегами, разумеется, при условии хорошо налаженных личных отношений. И тут многое зависит от личных качеств дуайена: его общительности, умении быть интересным для собеседника и, конечно же, обладании чувством юмора.

Кстати, чувство юмора не раз выручало Ивлиева. Как-то английский коллега пригласил Николая Васильевича с супругой на рождественский вечер в британское посольство. На званый ужин была объявлена строгая форма одежды: мужчины – в смокингах, женщины – в вечерних платьях. Англичанин явно считал, что советские не в силах выдержать объявленную форму. Иначе чем объяснить то, что в разгар вечера военно-воздушный атташе Великобритании Дэвид, будучи уже навеселе, подошел к столу, за которым сидел Ивлиев с супругой, и с усмешкой громко сказал, намекая на смокинг Ивлиева с черным галстуком и черным поясом:

– Николай! Я не знал, что ты капиталист!

Соседи по столу, англичане, дружно рассмеялись, явно ожидая ответа. Николай Васильевич отметил про себя, что на Дэвиде красный галстук и такой же красный пояс.

– То, что я капиталист, не новость. Китайская пресса давно обвиняет нас в советском империализме. А вот то, что ты, Дэвид, стал красным – для нас большая неожиданность.

Дэвид ничего не смог ответить, ибо стол взорвался гомерическим смехом. Шутка быстро облетела столы и имела успех.

В перерыве к ним подошел английский посол, поднял бокал и поздравил адмирала Ивлиева с блестящей шуткой.

Добрые отношения с коллегами и благожелательная обстановка здорово помогает в работе, хотя, казалось бы, не имеет никакого отношения к ней. В этом не раз убеждался Ивлиев. Как-то его английский коллега предоставил информацию о секретных мероприятиях, проводимых американцами в египетских территориальных водах.

Сотрудники аппарата итальянского военно-морского атташе поделились данными о неофициальной поездке президента Египта в Англию.

И таких дружеских контактов обмена мнениями было немало. Они оказались весьма полезными для обеих сторон.

…В декабре 1975 года, после пятилетнего срока пребывания в Египте, контр-адмирал Николай Ивлиев покинул Каир. Ему исполнилось 57 лет, за плечами – около сорока годков службы, от курсанта до адмирала, от работника отдела до заместителя начальника управления, от офицера военной миссии до высокой должности военного атташе и дуайена военно-дипломатического корпуса. И Николай Васильевич принял решение: «Стоп машины. Отдать якорь!» Он написал рапорт об увольнении и ушел в запас.

На гражданке Ивлиев также нашел себя. Но это совсем другая история.

Тяжелый бомбардировщик ТБ-3, поднявшись с аэродрома Кременчугского авиационного училища штурманов, успешно сбросил бомбы на вражескую переправу. «Теперь домой», – с надеждой подумал курсант Александр Хоменко, помощник штурмана самолета. Это был его второй вылет. Первый они совершили два дня назад: дошли до нужной точки, сбросили бомбозапас на цель и благополучно вернулись назад.

Александр в глубине души надеялся, что и на этот раз повезет. И они с победой возвратятся на родной аэродром. Но на войне, как на войне, – жизнь не часто преподносит такие подарки. Неожиданно откуда-то из облаков выскользнул фашистский истребитель и с ходу ударил по их «тихоходу» из пулеметов.

«Тэбэшку» и в обычном-то мирном полете трясло, как в лихорадке, а тут еще немецкие пули и осколки прошивали гофрированное тело самолета. Несколько раз казалось, что простреленная насквозь машина падает, но командир экипажа, опытный летчик-инструктор, дотянул-таки до своего аэродрома.

Бомбардировщик «плюхнулся» на взлетно-посадочную полосу и загорелся. Задыхаясь от дыма, Хоменко вывалился из кабины на землю. Кто-то схватил его за воротник летной куртки и оттащил подальше от машины, сбил огонь с обмундирования.

Пылающий самолет погасили, но он продолжал дымить, и едкая гарь стелилась по земле. ТБ-3 был похож на старого, отжившего свой век и поверженного в бою монстра. Хоменко смотрел на бомбардировщик и с горечью думал, что теперь и он, как десятки других летчиков и штурманов, остался «безлошадным». Сгорел самолет, и никто не заменит его.

22 июля в 4 часа утра от первого удара немецкой авиации по Кременчугскому аэродрому пострадали или были уничтожены десятки самолетов. Уцелело несколько машин, среди которых и его «тэбэшка». Теперь и ее нет.

После недолгого лечения в медсанбате курсант Хоменко оказался в резерве, в компании таких же, как он, летчиков, штурманов, стрелков, радистов, оставшихся без самолетов.

Это потом, после победы, он узнает страшные цифры потерь авиации в первый день войны. А тогда ни о чем подобном «сталинские соколы» не подозревали.