Вложение накоплений, полученных от продажи нефти и газа, в ценные бумаги США — это не что иное, как дань, которую выплачивает проигравшая сторона. Так московские и владимирские князья платили дань Орде. Так платила Веймарская Германия, которая признала себя наследницей кайзеровской Германии, проигравшей Первую мировую. Россия и все постсоветские республики встали на колониальный путь экономического развития. Проигравшая в холодной войне сторона была принуждена к зависимой и сырьевой модели экономики. Причем проиграли все участники — промышленность и индустрия Эстонии, Болгарии, Латвии, Литвы, Молдавии, Грузии, Украины уничтожены. Чем более «советизирована» республика, тем более жесткий удар по ее экономике был нанесен. Даже в сценарии объединения Германии ФРГ фактически поглотила ГДР, обанкротив все промышленные гиганты советской Германии.

Победители не оставляют побежденным промышленность и науку. Поэтому побежденного всегда стараются принудить к уничтожению армии и военно-промышленного комплекса. Так, под инспекцией комиссии из США в начале 90-х в Северодвинске резали атомные подводные лодки на металлолом. Поэтому заставили убрать военные базы из Германии, Чехословакии, Польши, Венгрии и Болгарии.

По оккупационной схеме была изменена и финансовая модель постсоветских «незалежных» осколков. Фактически все суверенные валюты вроде российского и белорусского рублей, казахстанского тенге, украинской гривны, молдавского лея, армянского драма и киргизского сома являются разменной валютой доллара США. Зависимость от внешних кредитов и продажи сырья на мировом рынке не дает сформироваться нормальному внутреннему рынку, поэтому валюты больше зависят от биржевых цен на группу экспортных товаров, чем от объемов и оборотов внутреннего рынка.

Пока мы не начнем исторически верно относиться к поражению в холодной войне и называть вещи своими именами, мы не сможем правильно понять разворачивающуюся Третью мировую.

Разрушение СССР — очередной период политической и военной раздробленности в русской истории. Так было после смерти Ярослава Мудрого в Киевской Руси. Аналогичные процессы разворачивались после смерти Ивана Грозного на Руси Московской. Тогда дело дошло до прямой интервенции, польские войска стояли в Москве.

Смутное время отражается и в хозяйственном, и в экономическом укладах. Так, разрыв торговых маршрутов приводит к деградации целых городов и регионов. Например, развитие городов Прибалтики, северо-западной России, Беларуси, Украины, Приднестровья, Грузии и Молдавии прямо зависит от балто-черноморского транспортно-товарного коридора. Того, что наши предки называли путем «из варяг в греки», который начинается на Балтике и заканчивается в портах Черного моря. Именно ради контроля над этим транспортно-товарным коридором были основаны Петром Первым Балтийский и Черноморский флоты. Собственно, благодаря тому, что связали Черное море и Балтику, Россия стала морской и океанской державой.

В результате проигрыша в холодной войне товарно-транспортный коридор «из варяг в греки» нарушен. Таможенные посты разрезали его по живому. Чтобы доставить груз из Клайпеды в Одессу, проще пустить его через Северное и Средиземное моря в обход через два пролива.

Поражение в холодной войне повлияло на все уровни жизни государства и общества. Начиная с того, что добавленную стоимость с государственного бизнеса стали изымать частные лица. Мы теперь называем таких людей олигархами.

Схема колонизации побежденных строится по крайне простой и понятной схеме. Побежденные вынуждены открывать собственный внутренний рынок для внешнего капитала. Причем в нашем случае надо было не просто открыть рынок, но еще и провести приватизацию. В силу того что в СССР был государственный промышленный капитал, просто так выкупать предприятия конкурентов было невозможно, поэтому экономическая колонизация сопровождалась политическим внешним управлением. США и Западную Европу начиная с 1991 года интересовал лишь один процесс — приватизация государственных индустриальных активов. Однако напрямую участвовать в приватизации международному финансовому капиталу было невозможно — какие-никакие защитные функции у российского государства сохранились. Плюс ко всему сыграл свою роль хищнический нрав зарождающего российского, украинского, казахстанского, белорусского капиталов. Напомню, что приватизация союзной индустрии разворачивалась после пяти лет активного кооперативного движения. Причем именно тогда оформилась смычка «власть — бизнес». Брошенный Егором Лигачевым призыв к комсомолу «идти в кооперативное движение» отразился в реальной экономике, когда всего за пятилетку были созданы первые частные капиталы. К тому же функционеры ВЛКСМ выступали сначала не прямо, но к началу 90-х годов уже стали легальными бизнесменами. Так начинал свою карьеру Михаил Ходорковский, замсекретаря комитета комсомола ВЛКСМ Московского химико-технологического института. Именно как комсомольский бизнес была организована фирма «Межотраслевой центр научно-технического творчества молодежи». Под прогрессивной вывеской скрывалась банальная торговля вычислительной техникой и дефицитным валютным товаром — персональными компьютерами. Аналогично начинала свою карьеру в комсомольском бизнесе Ирина Хакамада. Украинский олигарх, а ныне президент Петр Порошенко тоже начинал карьеру как бизнесмен-комсомолец.

Однако социологический тип комсомольца предполагает наличие коммуникативных навыков, а не производственных, поэтому на базе комсомольских кооперативов зарождался торговый, а не промышленный капитал. Ситуация была усугублена тем, что государство не успевало выстраивать эффективный контроль, поэтому вокруг заводов и фабрик появлялись, как грибы после дождя, торговые посредники, через которые реализовывалась готовая продукция. Часто директора заводов вступали в сговор с этими торговыми посредниками, а часто сами являлись учредителями. Производства лишались оборотных средств, потому что продукция уходила прямо со склада по себестоимости посреднику, причем не надо думать, что это была какая-то тайная деятельность на периферии. Долгие годы корпорация «Газпром» работала в ноль на европейском и украинском направлениях, потому что весь газ реализовывался через посредника, частную компанию «Итера», которая не владела ничем, кроме офисов в Москве, Киеве и европейских столицах.

Итак, к началу приватизации в «незалежных» России, Украине, Казахстане и т. д. был достаточно крупный торговый капитал, который искал себе применение. Приватизация стала своеобразным Эльдорадо, который открыл для себя молодой и дерзкий российский капитал. Также стоит отметить одну особенность новейшей истории создания частного капитала в России: еще одна сфера, где с конца 80-х стремительно накапливались финансовые капиталы, — криминальная и околокриминальная.

Так как государственная торговля товарами народного потребления почила в бозе вместе с плановой экономикой, государственные магазины стояли с пустыми полками, потому что не работал ни Госплан, ни Госснаб. Советские директора торговых предприятий оказались не готовы к рыночной ситуации, самые юркие и сообразительные сами провели приватизацию торговых предприятий, но чаще всего торговлей никто не занимался — торговые площадки перепродавались под офисы, кабаки, частные сауны и банковские отделения. Торговля коллапсировала. Появлялись стихийные рынки, с которых население старалось прокормить себя. Так в постсоветской массовой культуре появился образ, который вошел в анекдоты: инженер, торгующий на рынке. Научно-техническая интеллигенция была увлечена идеями перестройки. Советское общество было объято дискуссиями о свободном предпринимательстве и частной инициативе. Неэффективное государство пинали все кто ни попадя. Приватизация, собственно, была осуществлена теми самыми младшими научными сотрудниками из советских вузов и НИИ. Анатолий Чубайс и Егор Гайдар — это символы эпохи.