- Золото, значит? – улыбаясь спросила Лилия, почти на идеальном русском, грациозно шествуя впереди Милены, когда они покинули комнату.

- Сама в шоке, - честно ответила незваная гостья.

- До этого мужчины в этих стенах давали нам имена цветов, - продолжала она. – В комнате остались Орхидея и Ирис.

- Звучит нежнее и приятнее, чем «золото».

- И смысл совсем иной, - продолжала улыбаться жена лидера, явно на что-то намекая.

- Я так поняла, что в этих стенах настоящие имена не приняты? – уточнила Милена прежде, чем сказать, что нет здесь никакого скрытого смысла, кроме того, что она Золотарёва.

- Скорее, запрещены, - ответила Лилия.

- Как минимум для троих из них подобная секретность не имеет смысла, - заметила Милена, имея в виду диктаторов, в лицо которых знает каждый мало-мальский образованный человек.

- И тем не менее, - отозвалась главная из присутствующих на встрече женщин. Это чувствовалось. Несмотря на то, что она была самой молодой. – Вы ведь знакомы с ним не так давно, верно? – вырвала она Милену из размышлений о странности происходящего.

- Как сказать, - уклончиво отозвалась она.

- Как есть, - жёстче отозвалась Лилия.

Похоже, главная она не только потому, что её муж – лидер встречи.

В обычной ситуации Золотарёва, возможно, и ответила бы на заданный вопрос. Но она не в обычной ситуации, а её любовник – президент. Она не хотела навредить ему.

В его мире одно-единственное неверно произнесённое слово может привести к катастрофе. Что уж говорить о безумном поведении диктатора, настойчиво добивавшегося её «внимания».

- Ну, так что? – настаивала на ответе Лилия.

- Спроси у… него, - запнулась Милена, не зная, как прозвали Медведева в загадочных стенах тайных встреч. Хотя ответ и казался очевидным.

- Молодец, - протянула провожатая и открыла перед ней дверь. – Обратно дорогу найдёшь сама?

- Конечно, - отозвалась Золотарёва, понимая, что вопрос скорее риторический.

Не похоже, что девушка издевалась. Несмотря на проявленную жёсткость в неудавшемся допросе, Милена не чувствовала от неё агрессии или неприязни по отношению к себе.

 Вернувшись из дамской, Милена проигнорировала готовность диктатора вновь усадить себя на колени и, извиняющее улыбнувшись, присела на мягкий подлокотник дивана, копируя позу Лилии.

Присутствующие переглянулись.

Она что-то сделала не так?

В любом случае ей никто ничего не сказал. Мужчины беседовали на древнем языке ещё четыре часа и двадцать три минуты, пока женщины продолжали безмолвствовать. Кроме Лилии, конечно. Она иногда вставляла слово.

В комнате висели огромные старинные часы, с которых Милена почти не сводила глаз под конец встречи. Золотарёва испытала огромное облегчение, когда мужчины начали прощаться и по одному покидать тайные комнаты. Они с президентом были третьими.

- Слава богу, - непроизвольно выдохнула она, когда за ними закрылись тяжёлые деревянные двери с металлическими петлями. – Я что-то сделала не так?

- Ты всё  сделала так, - мягко улыбнулся её диктатор. – Почему ты не попросила меня помочь тебе со стулом?

- Не знаю. Это же мой стул. Я привыкла решать свои проблемы самостоятельно. Это был тест?

- И не единственный, - отозвался он.

- Так я прошла?

- Ага.

- И что это значит?

Президент бросил на неё осторожный взгляд, словно сомневался, стоит ли отвечать.

- До сегодняшнего дня говорить могла лишь Лилия, - уклончиво ответил он.

Милена задержала взгляд на профиле президента.

Это шутка такая?

- Это вы устроили беспорядки в Штатах, Берлине и Лондоне? – спросила она, отмахнувшись от размытой информации о праве говорить, которая не имела никакого значения. Хотя бы потому, что Милена была неспособна даже понимать.

Люди, которые привыкли получать всё, что взбредёт им в голову, порою ведут себя странно, пытаясь покорить новую вершину или расширить зону своего влияния. С годами, при абсолютной власти, подобное отыскать очень сложно.

Она была уверена в том, что явилась неким инструментом диктатора на тайном собрании. И очень сомневалась, что появится на подобной встрече ещё раз. Так стоит ли уделять внимание странному праву говорить наряду с более серьёзными вещами, которые происходят в мире?

- Мы пытаемся решить эту проблему, - ответил на её вопрос глава одного из самых влиятельных государств на политической арене.

- Вы что-то типа тайного общества Тамплиеров, которое на самом деле управляет миром? – спросила она.

- Что-то типа, - отозвался диктатор. – Достаточно вопросов. Я надеюсь, тебе не надо напоминать, что сегодняшнего вечера не было, ты ничего не видела, ничего не слышала…

- И ничего не понимала, - добавила за него Золотарёва, отражая истинное положение вещей и совершенно не кривя душой.

- Вот и отлично, - довольно заключил диктатор и шагнул с ней в открытую телохранителями дверь, покидая тайные коридоры.

Милене показалось, что болельщики были чрезмерно возбуждены. Она ждала неприятностей каждую секунду, пока они не покинули бар.

Был двенадцатый час ночи, улицы пустынны, дорогу освещали кованные романтичные фонари. Золотарёва любила ночной город, а европейская столица с великой историей наверняка невероятна ночью, но Милену не отпускало напряжение и желание быстрее добраться до машины.

- Всё в порядке? – спросил диктатор. - Замерзла? – предположил он, видя, как она ёжилась, обнимая себя от страха, сковавшего всё внутри.

- Не знаю, - рассеяно ответила она. – Мы ведь здесь инкогнито, да? – уточнила Милена.

- Ты это к чему? – нахмурился он.

- Телохранители с нами - единственная охрана? – продолжала спрашивать Золотарёва.

Президент не успел ответить. Из-за очередного переулка, куда они должны были свернуть, послышался шум толпы, которая вскоре появилась, не заставив себя долго ждать.

Милена испуганно застыла на месте. Медведев обнял её, словно беря под личную защиту, и резко повернул в обратную сторону, но пути отступления были отрезаны – с противоположного переулка показались перевозбуждённые болельщики.

Один из безопасников машинально потянулся к пистолету.

- Не вздумай, - прорычал президент, пятясь с Миленой к стене здания.

- Выстрел может охладить толпу, напугать, - не согласился телохранитель.

- Зависит от градуса накала и решительности, - ответил вместо президента другой. – Нас могут просто затоптать, бросившись скопом.