— Я лягу на кушетке!

Голос ее предательски дрогнул — то ли от его слов, то ли от ее тайных мыслей.

Алекс прервал ее созерцание, отвернувшись, чтобы свернуть кнуты и сложить их в деревянный ящик, который выдвинул из-под кровати. Дейзи почувствовала облегчение, когда они исчезли в ящике. Теперь можно насладиться зрелищем мощной спины Алекса.

Он обернулся.

— Ровно через пять секунд я сниму полотенце.

Он ждал, и, хотя пять секунд давно прошли, до Дейзи наконец дошло, что он хотел сказать.

— О, ты хочешь, чтобы я отвернулась!

Он рассмеялся:

— Ангелочек, дай мне поспать эту ночь. В следующий раз можешь рассматривать меня в любом виде.

Ну вот. Она опять произвела на него превратное впечатление, надо исправить положение.

— Боюсь, ты меня неправильно понял.

— От души надеюсь, что понял тебя правильно.

— Нет. Это просто любопытство, ну, не любопытство, конечно… просто… нет, пожалуй, любопытство. — Дейзи окончательно запуталась. — Но это же вполне естественно, так что не думай, пожалуйста…

— Дейзи, — прервал ее монолог Алекс.

— Что?

— Если скажешь еще хоть одно слово, мне придется достать из ящика кнут и стать извращенцем.

Дейзи живо схватила трусики и старенькую майку с надписью «Университет Северной Каролины» и со всех ног бросилась в душ, с треском захлопнув за собой дверь.

Двадцать минут спустя, свежевымытая, в майке, которую она решила использовать вместо ночной рубашки, она вышла из душа. Футболка в данной ситуации была явно предпочтительнее настоящей ночной рубашки, которая ждала своего часа в чемодане, — вещица из кружев и розового шелка, которую она купила незадолго до того, как Ноэль и мать предали ее.

Алекс крепко спал, лежа на спине и прикрывшись тонкой простыней. Нехорошо, конечно, рассматривать спящего, но Дейзи не могла отвести взор от мужа. Оторвавшись от бедер, она перевела взгляд на грудь, по достоинству оценив ее мужскую красоту и безупречную симметрию. Разглядев украшение, которое вначале показалось ей золотой медалью, Дейзи обомлела.

На груди Алекса висела покрытая эмалью великолепная русская иконка.

«…на нем не было ничего, кроме лохмотьев и висевшей на шее бесценной иконки».

По телу побежали мурашки. Дейзи внимательно всматривалась в лик Божьей Матери, прижавшейся щекой к ребенку. Дейзи не слишком хорошо разбиралась в иконах, но даже она поняла, что лик Девы Марии выполнен не в итальянской манере. Золотой орнамент, украшавший ее темные одежды, напоминал скорее о Византии. То же можно было сказать об одеянии младенца Иисуса.

Дейзи напомнила себе, что, хотя Алекс и носил под одеждой ценную реликвию, ей не следует верить в легенду о казаке-царевиче. Скорее всего это перешедшая к нему по наследству семейная ценность. Однако возникшее в груди стеснение не проходило. Дейзи направилась к кушетке.

Она была завалена извлеченной из ее чемодана одеждой и кипами старых газет и журналов, оставшихся от прежних обитателей вагончика: «Нью-Йоркер», «Арт-ньюс» и «Уолл-стрит джорнэл». Сбросив весь этот хлам, Дейзи постелила постель и улеглась. Но сон не шел — после всех тревог и волнений она не могла сомкнуть глаз. Выбрав из кипы газет «Нью-Йоркер», она стала читать. Когда Дейзи перевернула последнюю страницу, было уже около трех часов. Она прикрыла глаза и, кажется, через секунду услышала грубый окрик:

— Подъем, ангелочек! Нам предстоит трудный день.

Дейзи повернулась на живот.

Алекс приподнял простыню, и по обнаженным бедрам девушки прошла волна прохладного воздуха. Она не двинулась с места. Наступающий день не сулил ничего хорошего, и Дейзи решила оставаться в постели как можно дольше.

— Вставай, Дейзи.

Она еще глубже зарылась лицом в подушку.

Большая теплая рука опустилась на нежный шелк трусиков. Девушка мгновенно открыла глаза. Она проворно перевернулась на спину, лихорадочно пытаясь прикрыться простыней.

Алекс широко улыбнулся:

— Я так и думал, что это подействует.

Дейзи взглянула на мужа — настоящий дьявол во плоти. Только дьявол может быть одет и выбрит в такой неурочный час. Она решила показать зубки.

— Я не жаворонок. Отойди и не трогай меня, дай поспать.

Он лениво окинул Дейзи взглядом, заставив ее вспомнить, что на ней нет ничего, кроме его старой футболки и крошечных трусиков.

— Нам предстоит провести в дороге три часа, — произнес Алекс. — Мы отправляемся через десять минут. Оденься и приведи себя в порядок. — Он отошел к раковине.

Дейзи покосилась на маленькие грязные окошки — сквозь них сочился тусклый свет раннего утра.

— Но сейчас еще ночь, — жалобно простонала она.

— Уже почти шесть часов, — отрезал Алекс. Он налил в кружку кофе и вопреки ожиданиям Дейзи начал пить сам.

Потянувшись, Дейзи улеглась поудобнее.

— Я не спала до трех часов. Я останусь здесь, а ты поведешь трейлер.

— Не пойдет.

Отставив кружку, Алекс наклонился и критическим оком осмотрел кучу одежды, лежавшей на полу.

— У тебя есть джинсы?

— Конечно, есть.

— Тогда надевай их.

Дейзи торжествующе посмотрела на мужа.

— Они остались в шкафу в доме моего отца.

— Да, кажется, так оно и есть, — констатировал Алекс, порывшись в куче тряпок, которые он сам отобрал для своей новоиспеченной жены. — Одевайся.

Дейзи страшно захотелось ответить какой-нибудь неслыханной грубостью, но, поняв, что Алекс не останется в долгу, она вздохнула и, неохотно поднявшись, поплелась в ванную. Десять минут спустя она появилась в комнате в бирюзовых вечерних шелковых брюках и жакете синего цвета, украшенном ярко-красными вишенками. Дейзи открыла было рот, чтобы высказать Алексу свое неудовольствие выбранными для нее вещами, но прикусила язычок — муж стоял у раскрытого буфета и, кажется, был весьма сердит.

Увидев в его руке знакомый кнут, Дейзи перепугалась. Непонятно, что она натворила, но, по мнению Алекса, очевидно, здорово проштрафилась. Вот он — допрос в казачьем стане.

— Это ты съела мои чипсы?

Дейзи нервно сглотнула. Не отрывая глаз от свернутого кнута, она спросила:

— О каких чипсах идет речь?

— О чипсах, которые лежали в буфете над раковиной. Других у меня не было.

Рука Алекса судорожно сжала рукоятку.

«О Господи, — подумала Дейзи. — Приговорена к смерти за чипсы».

— Ну?!

— Э-э… это больше не повторится, обещаю. Но на чипсах не было ничего написано, поэтому я не знала, что они твои. — Дейзи не отрывала зачарованного взгляда от кнута. — Вообще я никогда не стала бы есть эту дрянь, но вчера была очень голодна. Да и потом, признайся, я оказала тебе услугу — весь этот жир и прочая пакость теперь циркулируют в моей крови, а не в твоей.