— По-моему, я и так очень обаятельный. Просто для тебя мои недостатки могут стать достоинствами, я не хочу напрашиваться на комплименты.

— Боже… — она ставит на стол локти и опускает лицо в ладони. — Невероятно…

Стуча пальцами по столу, сдерживаю улыбку.

Когда снова на меня смотрит, в ее глазах смешинки, на губах нечто очень похожее на улыбку, и я понимаю, что в шаге от того, чтобы заставить ее улыбнуться по-настоящему.

Моя собственная веселость гаснет, потому что гораздо сильнее, чем предполагал, напрягаюсь от возможной реакции Маши на разговор, которого не избежать.

— Я пробуду в городе еще месяц или два. Потом мое постоянное присутствие будет не так необходимо. Мы могли бы провести неплохо время. Вместе.

Ее лицо становится серьезным.

Я бы хотел вернуть все на исходные, но не выйдет.

Маша стряхивает с плеча невидимую пылинку. Посмотрев на меня, бросает без особых эмоций:

— И что потом? Уедешь домой к жене и детям?

— У меня нет детей.

Над столом повисает тишина, которая длится не так уж долго. Может, секунд двадцать, чтобы Маша сложила дважды два и, посмотрев на меня в упор, спросила:

— А жена?

— Я женат, — подтверждаю.

Светло-русые брови сходятся на переносице. Она смотрит то на меня, то на свои руки, которые положила на стол.

— Тогда, твое предложение чести тебе не делает, — произносит, отвернувшись к окну.

— Ответственность за свою честь я возьму на себя, — говорю ей. — Мой брак и все, что с ним связано, никак тебя не коснется.

Я уверен, что ей вообще не нужно знать все то дерьмо, которое из себя представляет мой брак. Но он самая непреложная вещь в моей жизни на ближайшие годы. Я использую его так же, как он использует меня.

— Твоя жена в городе? Спрашиваю на всякий случай, — интересуется Маша.

В ее тоне эмоции. Возможно, мне показалось. Я знаю ее недостаточно, чтобы делать какие-то точные выводы.

— Ее здесь нет.

— И что ты предлагаешь? Встречаться пару раз в неделю? Или, может быть, семь?

— А как хотелось бы тебе?

— Я даже не уверена, что хочу встречаться с тобой снова.

Я позволяю губам улыбнуться.

Подавшись вперед, делаю то, чего хотелось еще пять минут назад: откинув в сторону пшенично-белые волосы Маши, касаюсь пальцами длинного рваного шрама у нее за ухом.

— Это не правда, — говорю, чувствуя, как она впивается пальцами в мое запястье.

Маша вздрагивает от неожиданности. Она их не любит. Это я уже понял.

— Никогда не трогай меня без разрешения, — слышу хриплое замечание.

— Все действительно так плохо? — осторожно убираю руку.

— Да. Я же сказала. Ты можешь уйти, — машет рукой в сторону, потом трет ею то место на своей шее, которое секунду назад побывало под моими пальцами.

Откинувшись на стуле, вытягиваю под столом ноги и напоминаю:

— Я же сказал, что остаюсь.

Глава 14

Маша

Еще неделю назад имя сидящего перед собой мужчины я запретила себе мысленно произносить. Рисовать по памяти лицо и все остальные его прибамбасы — тоже.

Злясь и накручивая себя до головной боли.

Чем больше думала о нем, тем сильнее закапывалась в изматывающее самобичевание, виня себя в том, что все испортила. В том, что все могло бы сложиться по-другому в тот проклятый вечер, если бы я не переволновалась, как мечущаяся между “хочу” и “сама не знаю, чего хочу” дура.

Сейчас все примерно так же. Я даже не знаю его фамилии, зато знаю, что он женат.

От щекотливости ситуации он не страдает.

Трет слегка заросший щетиной подбородок и смотрит на меня через стол. Все такой же по-мужски привлекательный, как и неделю назад. Серый тонкий свитер подчеркивает контуры точеных бицепсов, сложенных на груди. Часы на левом запястье — еще один признак его финансового положения. Я умею отличить что-то среднее от чего-то премиального, и в данном случае это второй вариант.

Ему двадцать семь. Он моложе на три года, это немного не укладывается в голове. Насыщенно-карие глаза такие внимательные, что мне хочется попросить… нет, потребовать, чтобы перестал разбирать меня на атомы.

Это и раздражает, и волнует.

Взяв со стола приборы, начинаю есть свой салат, сосредоточенно распиливая куриную печень на мелкие кусочки.

Я знаю, что брак не всегда что-то каноническое. Я была замужем трижды. В первый раз по дружбе ради получения вида на жительства в Германии, второй был сиюминутной влюбленностью, а третий… был моим личным кошмаром.

“Мой брак и все, что с ним связано, тебя не коснется”.

Его брак меня не касается, но это не меняет того, что на секунду у меня внутри все перевернулось. Всего секунду, но я чувствовала разочарование от того, что все это, все что происходит с нами — ненастоящее. Всего лишь командировочный роман, черт возьми. Что-то опустошающее забралось мне под кожу, всего на секунду.

Это глупо.

Отношения требуют работы. Упорства, терпения, желания. Это все не про меня! Я… не способна на отношения. Я даже не способна заняться чертовым сексом.

Женат он или нет, главное преимущество сделанного мне предложения заключается в том, что он… этот Кирилл, ничего от меня не ждет. Только предлагает себя во временное пользование. И если ничего не выйдет, мне не нужно извиняться, ведь я сказала и сделала достаточно, чтобы его УЖЕ здесь не было.

Его приборы стучат друг о друга.

Приподняв взгляд, вижу, как стейк в его тарелке утопает в красном соке, ведь этот премиальный инопланетянин взял прожарку “с кровью”. Отличная деталь, чтобы ее запомнить. Механически. Автоматически. Просто потому, что люди чаще всего предпочитают что-то среднее, а это явно не про моего знакомого, может, поэтому он все еще здесь.

Его ресницы настолько густые и длинные, что под глазами от них тени. Мышцы челюсти напрягаются, пока жует свой стейк, а я все еще пытаюсь утрамбовать в голове его возраст. Теперь я вижу, что он действительно моложе, чем показалось мне в первый раз. И во второй тоже.

Кто она, его жена? Что их связывает? Ведь что-то связывает?

Он ловит мой взгляд своим. Ловит так, будто пытается прочесть мои мысли, как субтитры на лице. Он это уже делал, но это не то же самое, что залезть ко мне в голову. Есть веская причина, по которой я могла бы сказать ему “нет” — это отвращение к его жизненным принципам, но как раз отвращения я и не чувствую. Его взгляд прямой. Короткой вспышкой дерзкий! От этой дерзости в моем