В эти дни я прочитал книгу Валерия Павловича Чкалова о перелете через Северный полюс. Замечательный облик великого летчика-патриота, подвиг советских авиаторов, совершенный ими во славу Родины, еще больше привлекли меня к авиации.

9. Зачислен в аэроклуб

Каникулы пролетели быстро. Наступила осень, и началась напряженная учеба на третьем курсе: я был поглощен заботами о чертежах, курсовых проектах, стенгазете, подготовкой к лекциям.

Однажды я снова встретил знакомых аэроклубовцев. Стал расспрашивать их о летной учебе. Они рассказали, что уже закончили летную практику и ждут приезда комиссии, а пока продолжают учиться в техникуме.

— А прием в аэроклубе уже закончился?

— Занятия начались, но если подашь сейчас заявление, может быть, и примут.

Будущее военного летчика, возможность попасть в военное училище были заманчивы. Но я боялся сорвать учебу на третьем, очень трудном курсе, поступив в аэроклуб. Миша и Кузьма, когда я поделился своими сомнениями, начали меня отговаривать.

Решил посоветоваться с Мацуем и пошел в комитет комсомола. Наш секретарь был чем-то занят, и я, присев у стола, ждал, когда он освободится. Мацуй часто кашлял и, видимо, перебарывал недомогание.

Отложив бумаги, он провел рукой по лбу:

— Ну, Иван, рассказывай, зачем пришел.

— Есть у меня одна мечта… У нас двое ребят аэроклуб кончили…

— Да, знаю. Они уже летают. Молодцы! Им нелегко было совместить учебу в техникуме и в аэроклубе, упорства для этого много надо. И ты хочешь?

— Очень. Но, знаешь, я поздно собрался. Говорят, там давно начались занятия.

— А ты сходи, узнай. Мне тоже хотелось заняться летным делом, да вот здоровье подкачало, врачи не пропустили. Если хочешь знать мое мнение, то я советую: поступай. Только не запускай занятий в техникуме. Справишься, если будешь умело время планировать. А трудностей не бойся. Помнишь боевой клич девятого съезда комсомола: «Комсомольцы, на самолет»! Действуй, Иван!

На следующий день я отправился в аэроклуб. Там мне сказали, что заявление и документы подать еще можно, что меня примут и если я сумею догнать учлетов и сдать наравне с ними все экзамены по теории, то буду допущен к летной практике. Условия были нелегкие. Я не чувствовал под собой земли, возвращаясь в техникум. Все трудности казались мне преодолимыми.

Подал заявление, и через несколько дней меня послали на врачебную комиссию: если пройду, буду зачислен в аэроклуб.

Врачи долго простукивали, прослушивали и осматривали. Председатель комиссии — старый врач с седой бородкой — похлопал меня по плечу и сказал:

— Коллеги, обратите внимание на объем грудной клетки и мускулатуру этого физкультурника. Невелик паренек, а хватило бы на двух взрослых! Сердце — норма. Нервная система — норма. Здоров абсолютно. Годен.

Итак, я зачислен в аэроклуб! Когда я узнал об этом, меня опять одолели сомнения: справлюсь ли? Мелькнула даже мысль: не отказаться ли? Но я вспомнил советы Мацуя, его слова: «Справишься, если будешь умело планировать время». Была бы задача непосильной, комитет комсомола не дал бы мне путевки, а мой наставник и друг, наш секретарь Мацуй, не стал бы мне советовать. Так рассудив, я почувствовал уверенность в своих силах.

Ни отцу, ни братьям я не сказал о том, что буду учиться в аэроклубе: знал, что они станут меня отговаривать, к тому же не хотелось зря волновать отца. Но мне было неприятно что-либо скрывать от него, я привык делиться с ним всеми своими делами.

В начале января я пошел на первое занятие в аэроклуб. Впервые надел форму; чувствовал себя в ней ловко, подтянуто. Зашел в комитет комсомола. Мацуй-осмотрел меня, похлопал по плечу и тепло сказал:

— Форма тебе идет. Желаю успеха!

10. Друзья-учлеты

На крыше большого красивого здания городского клуба имени Карла Маркса — парашютная вышка. Возле клуба — маленький домик. Это и есть аэроклуб.

Я — в классе теории авиации и техники. На стенах укреплены части самолета. Читаю: «Крыло в разрезе», «Элерон», «Руль поворота». Здесь пусто. Занятия будут проходить в моторном классе. Иду туда. На подставке стоят настоящий мотор, его агрегаты, детали. На стенах — чертежи и схемы. Невысокий коренастый парень сосредоточенно рассматривает детали.

Лицо у него упрямое, энергичное. Широкие насупленные брови словно нарисованы тушью.

Подхожу к нему:

— Здравствуй!

Он поднимает глаза, от улыбки лицо его сразу становится мальчишески добродушным.

— Тоже учиться?.. Я — Панченко Иван. А тебя как зовут?

— Тоже Иваном. Тезки. Ты учишься или работаешь?

— Слесарем работаю на заводе. А ты?

— Учусь в техникуме.

— Это хорошо. Тебе, значит, легче будет догонять… Много пропустил? Не беспокойся, поможем.

В класс входят несколько ребят. Панченко говорит:

— А вот еще комсомольцы с нашего завода. Мы все вместе работаем и вместе учимся… Ребята, знакомьтесь.

Мы гурьбой окружили мотор. Для меня все ново, и я с завистью слушаю, как ребята сыплют авиационными терминами.

Рядом со мной стоит Петраков — крепыш с круглой добродушной физиономией. У него такой вид, словно ему хочется спать; двигается и говорит медленно. Заявляет:

— Летать буду, а вот теорией заниматься не хочу, ну ее!

Начался спор.

Леша Коломиец, высокий, живой, с серьезным открытым лицом и черными вдумчивыми глазами, возмущается:

— Спрашивается: зачем ты сюда пришел, если не хочешь теорией заниматься? Сам ведь пошел. Все кричал — хочу летать! Стало быть, только место занимать будешь, форму носить: «Вот, мол, какой я! Летать учусь!»

Ребята засмеялись и зашумели.

— Хватит спорить! Там видно будет, кто научится летать, а кто нет, — замечает Панченко. — Скажу только одно: нужно большое упорство, чтобы освоить авиационную технику. — Он обводит широким жестом мотор, чертежи на стене и добавляет: — Вызываю Петракова на соревнование.

— Да куда там… — ворчит Петраков.

Прислушиваюсь к разговору учлетов и вновь невольно поддаюсь тревожным мыслям: удастся ли мне изучить самолет, догнать ребят?

В это время входит еще группа аэроклубовцев. Осматриваюсь: нас немало… И девушки есть.

— Идут! Идут! — раздается чей-то голос.

В класс входит начальник аэроклуба — высокий, статный человек в форме Осоавиахима с голубыми петличками. Вместе с ним — комиссар. Он не молод, но его военной выправке можно позавидовать. Когда я подавал документы, он долго и дружески разговаривал со мной. Пришел и начальник летной части. Кто-то отрапортовал по-военному начальнику аэроклуба.

Комиссар провел политинформацию. Начались занятия.