Теперь внимание Сабира не приносило Карине ничего, кроме болезненной неопределенности. Протянув руку, она потянула дверь на себя, желая поскорее скрыться за ней от его глаз.

Резкий порыв сорвал пальцы девушки с блестящей поверхности ручки. Невольно ахнув от неожиданности, Карина подняла взгляд, чтобы увидеть упирающуюся в деревянную створку руку Сабира. Сделав легкий вдох, она повернулась к нему.

— Какой на хрен Сабир Маратович? — процедил он, наклоняясь к ней.

— Ты сказал, что я могу идти, — спокойно напомнила девушка.

— Сядь, — указал он в сторону софы.

— Сабир…

— Нам давно пора поговорить, — пресек он все ее возможные возражения. — Я давно вышел из того возраста, чтобы бегать от ответственности.

— О чем поговорить, Сабир? — вздохнула Карина. — Я не хочу…

— Я это понял уже, — снова перебил он ее. — Ты уже две недели прячешь глаза, словно провинилась в чем-то. Это я… я тебя поцеловал, а виноватой себя считаешь почему-то ты.

— Почему-то⁈ — всплеснула руками девушка, делая шаг к нему. — Ты женат, Сабир! Еще ты почти в два раза старше меня, а я… я поплыла. Продолжать, почему я чувствую себя последней дрянью? Потому что твоя жена ждет тебя дома на ужин каждый день, даже не подозревая, что ее мужу захотелось молодую.

— Карина!

— Что, Карина⁈ Это не так?

— Не так.

— Ай! — махнула она рукой. — Не надо только лить мне в уши, что ты другой. У нас это нормально — когда мужчины старше ложат глаз на молодых девчат. Сплошь и рядом такое! Поиграешь и бросишь, а мне потом…

Сабир крепко взял ее за подбородок, заставляя взглянуть себе в лицо. Это действие выбило дух из груди девушки, лишив ее возможности говорить. Признаться, он был рад этому. Сабир понимал возмущение Карины, как и то, почему она сделала именно такие выводы. Проблема заключалась в том, что она была не права.

— Девочка моя нежная, — он проговорил это почти ей в губы, — если бы я хотел просто трахнуть тебя, то разложил бы тебя где-нибудь на заднем сидении своего «Джипа» еще три года назад…

*Рахмет (каз) — спасибо.

Глава 16

Сабир чувствовал, как все внутри скручивается в жесткий узел. То, что думала Карина о сложившейся ситуации, больно ударило по самолюбию Ибрагимова. Нет, она имела все основания сложить такое мнение. Увы, но они жили в такое время, когда сильное светлое чувство почти не имело права на существование. Более того, девушка была права. Его ровесники все чаще заводили себе молодых любовниц. У таких отношений не было никакого будущего, потому что всегда находилось что-то важнее — неадекватная жена, маленькие дети, суровые властные родители.

Последняя фраза Сабира вселила во взгляд Карины непонимание и… шок. Шокировано приоткрыв губы, она судорожно выдохнула.

— Три года назад? — прошептала она. — О чем ты?

— Я не просто…

Завершить не позволила открывшаяся дверь, которая и отвлекла Сабира. Выпрямившись, он отпустил Карину, которая тут же сделала шаг назад. Взглянув на того, кто помешал им, Сабир подумал, что пора начинать запираться на ключ.

На пороге стоял Ильяс Шарипов.

— А я-то думаю, чего это у тебя в приемной пусто, — сально ухмыльнулся партнер по бизнесу.

— Иди, — мягко проговорил Сабир, обращаясь к Карине. — Мы потом поговорим.

— Ух, какая! — одобрительно протянул Ильяс, когда за Кариной закрылась дверь. — Теперь я понимаю, чего ты не вылазишь из офиса.

— Ты пришел поговорить о моем администраторе?

— Твой, — выделил Шарипов интонацией, — администратор, конечно, милая штучка, но… Дела важнее, бабы потом.

Сабир скрипнул зубами, борясь с желанием дать Ильясу по морде. Справившись с собой, дождался, пока тот достал из портфеля бумаги…

Все время, что Шарипов зудел что-то про стройку и то, что ему не хватает средств, Сабир слушал его в пол-уха. Он знал старого знакомого достаточно хорошо, чтобы успевать вовремя снимать лапшу с ушей. Ильяс постоянно ныл, что у него нет денег, в то время как его жена улетела уже в третий отпуск в этом году.

Когда бизнес-партнер понял, что здесь ему ничего не стрясти, быстро вспомнил, что у него есть дела и уехал.

Вероятно, Ильяс еще не успел сесть в машину на парковке, когда дверь в кабинет распахнулась. Звучно хлопнув деревянной створкой, Карина повернула ключ в замке.

— Какого хрена, Сабир⁈ — выпалила она. — Что значит, три года назад?

— Я видел тебя тогда в клубе, — нехотя признался он.

Брови девушки взлетели вверх. Она потрясенно выдохнула, качая головой.

— То есть, все это время ты… — и замолчала, не в силах подобрать слов. — Господи! Сабир, ты что… ты знал, кто я, когда звал меня на работу⁈

— Нет, — поднялся он из-за стола. — Откуда? У тебя там даже фото в профиле нет, Карин.

— Ладно, — кивнула она, слегка успокаиваясь, — ладно, допустим. Но почему ты не сказал ничего?

— Как ты себе это представляешь⁈ — закатил глаза Сабир, подходя к ней. — Здравствуйте, девушка. Мы с вами встречались уже однажды, но вы, наверно, не помните, потому что ваш парень-говнюк изменил вам и вы были жутко злы и обижены. Я же с тех пор не могу не думать о вас…

Глядя на него с каким-то странным выражением лица, Карина молчала. У нее словно внезапно закончились все слова. По привычке прижав руку к верху груди, она тяжело дышала.

— Ты даже не представляешь, чего мне стоило сдержаться, когда я увидел тебя, — признался он. — С тех пор каждый проклятый день я живу, как в аду. Горю… Горю тобой, но не променяю ни один из этих дней ни на какой другой.

— Горишь? А твоя жена, Сабир? Ею ты уже не горишь?

При упоминании Миланы он закрыл глаза, запуская пальцы в волосы на макушке. Ему все еще сложно было принять то, что этот этап его жизни закончится. Все прошло гладко — без скандалов и упреков, но от этого на душе было только хуже. Финишная прямая этого отрезка его жизни оказалась неожиданно короткой и свелась к размерам простой зеленой папки, что лежала на его столе в этот момент.

— Вот и я об этом, — кивнула Карина.

— Ты же не…

— Не надо, Сабир, — перебила его девушка. — Я напишу заявление по собственному.

— Какое еще заявление⁈ Ты с ума сошла⁈

— А какой у нас выбор? — развела руками Карина. — Или ты, может быть, разведешься с женой? Бросишь семью ради меня? Не перебивай меня, — выставила она вперед руку, когда Сабир уже готов был сказать о том, что все давно сделано. — Я бы все равно не простила этого ни тебе,