— Так обычно и бывает. Надежное алиби часто обеспечивают себе как раз те, кто о нем заранее подумал, то есть преступники, а человеку законопослушному и в голову не приходит вести доказательный, то есть проверяемый хронометраж своих перемещений. Ну, а что там с мотивами?

— Точно не знаю. Следователь, как вы понимаете, со мной не откровенничал, только когда брал у меня подписку, посетовал, мол, слишком вас много, и почти у каждого свой мотив, поди разберись. Так что об остальных я знаю не так уж много, могу лишь догадываться. Точно могу сказать только о своем мотиве.

— Ваш мотив, это, скорее всего, то дело, о котором вы собирались переговорить с братом после вечеринки?

— Совершенно верно. И касается оно продажи нашей общей квартиры. Леня позвонил где-то в середине октября, что было необычно: мы мало общались и никогда не обращались друг к другу с просьбами. Он сказал, что ему выпал редкий шанс расширить бизнес. Такой шанс, какой выпадает раз в жизни, так что глупо не воспользоваться. Имелось лишь одно «но»: требовалось до конца месяца выплатить довольно крупную сумму, а денег ему было взять негде, все в деле.

— А что за бизнес был у вашего брата?

— Что-то с компьютерами, точно не знаю. Они с Петром и Андреем основали эту фирму давно, как раз тогда, когда я в Германию перебралась. В олигархи не выбились, но стали крепкими предпринимателями средней руки. Насколько я составила впечатление за пару дней, фирма вполне процветает. Но Леня, и в этом все дело, был не вполне равноправен со своими друзьями-компаньонами: у них по 35 %, у него только 30 %. Отчего так вышло, не знаю, но если бы Лене удалось расширить бизнес, он бы занял в новой фирме главенствующее положение, оттого и ухватился за предоставленную возможность.

Но продать квартиру без моего согласия он не мог, причем даже если бы я согласилась сразу, этого было бы недостаточно, требовалось встречаться, подписывать документы. Я же никуда ехать не собиралась. Не говоря уже о том, что предложенные Леонидом условия совершенно меня не устраивали, моя научная работа для меня куда важнее интересов сводного брата, да и он, кстати, коли такая срочность, мог в Германию слетать. Но так вышло, что в работе образовался перерыв. А кроме того, по странному стечению обстоятельств, препарат, необходимый для завершающей стадии исследований, мы заказали в Москве.

Удивлены? Напрасно. Россия всегда была богата светлыми головами, вот создать этим светлым головам достойные условия, довести их идеи до ума у вас пока получается плохо. Нужный нам препарат, как я уже упоминала, сложен в изготовлении, и пока наша работа не завершена, требуется редко. А в одном московском НИИ, с незатейливым названием «Химик», придумали новый технологический процесс, который упрощал процедуру и позволял добиться большего выхода. НИИ едва сводит концы с концами, нашему заказу они обрадовались. Поэтому, когда Леонид стал настойчиво звать меня в Москву, Петер и посоветовал мне поехать в Москву.

— А что, Петер в курсе ваших обстоятельств?

— В какой-то степени. Видите ли, западная манера общения сильно отличается от принятой здесь, даже мне не сразу удалось привыкнуть. Там не принято вываливать на окружающих свои проблемы. Верхом неприличия по-американски считается, когда на вопрос: «Как дела?» вы начинаете честно рассказывать, как они у вас обстоят, особенно, если не очень славно. Ответ может быть только «отлично», как вариант — «хорошо». Вы постоянно должны демонстрировать окружающим оптимизм и благополучие, иначе вас начнут сторониться, что плохо скажется на карьере.

Но жизнь человека не может состоять из одних только радостей, и почти у каждого периодически возникает потребность поделиться, излить наболевшее. Лучше всего для такой цели подходит человек посторонний, такой, чтобы, с одной стороны, не отмахнулся бы, а с другой, не принимал ваши проблемы слишком близко к сердцу. Именно потому, думаю, многие на исповедь ходят, ведь священник идеально отвечает всем этим условиям. Но мы с Петером не религиозны. Вот и стали мы друг для друга исповедниками. Когда устраивали вечер отдыха, то не только сексом занимались, но и высказывались, если такая потребность возникала. Это было не сложно, не нужно вникать, достаточно изображать внимание. Но, даже если в текст не вслушиваться, что-то невольно запоминается, так что Петер довольно хорошо представлял мою судьбу. А когда Леня позвонил, он был рядом, разговор слышал, естественно, поинтересовался, в чем дело, ну, и посоветовал лететь в Москву, совместив, таким образом, два дела. И поскольку официально я отправилась контролировать процесс изготовления заказанного препарата, летела за счет лаборатории.

— А с братом вы успели договориться?

— Нет. Дело в том, что по телефону он с ходу предложил мне всего четыреста тысяч долларов.

— Но это хорошие деньги.

— Сами по себе, безусловно, однако все познается в сравнении. Я, уважаемый Иван Макарович, не спец по недвижимости, но в Интернете в наши дни можно найти все, что угодно. Я поискала, справки навела и узнала, что нормальная цена такой квартиры — не менее миллиона, а то и побольше, если не спешить с продажей. При встрече, когда Леня начал меня уговаривать, я ему сказала, что не вижу оснований терять ради него сто тысяч. А когда он осмелился заявить, что ради брата можно и на жертвы пойти, пришлось кое-что объяснить и кое о чем напомнить.

Если даже я получу полмиллиона и положу в банк на самых выгодных условиях, то проценты по вкладу будут меньше того, что я сейчас получаю за аренду. То есть, соглашаясь на продажу квартиры, я уже несу некоторые убытки — вполне, на мой взгляд, достаточно для выражения родственных чувств к сводному брату, который за восемь лет позвонил мне всего-то пару раз. Но на такие жертвы я еще готова пойти, а вот терять сотню тысяч… Извините, я не настолько богата.

Кроме того, есть и другие варианты, например, кредит. Под залог квартиры Леня вполне мог взять кредит, расплатиться и спокойно, без спешки продавать квартиру. Даже при самом грабительском проценте заплатил бы он не больше сотни, то есть получил бы на руки те же четыреста тысяч. Но вариант с кредитом он отчего-то отверг, из чего я сделала вывод, что милый братец решил нажиться за мой счет. А потому, когда он стал настаивать, я напомнила, что восемь лет назад он не постеснялся содрать с меня отступного за квартиру моего отца, к которой не имел никакого отношения.

По Лениному лицу было видно, что о том постыдном эпизоде он совершенно забыл, психика моего милого братца была устроена довольно удобно: он благополучно забывал неприглядные эпизоды своей биографии. Не делал вид, а именно забывал, вот и о том, что за мой счет он уже разок поживился, тоже забыл. Но в подсознании, видимо, отложилось, что дуру Эльзу можно при случае пощипать.

Я и напомнила ту давнюю историю, не посмотрев, что разговор происходит в Катином присутствии, что было ему особенно неприятно. Ленечка расшумелся, стал кричать, что я никудышная сестра. Потом взглянул на Катю, насупился и пробормотал, что у тебя, мол, Эльза, настроение с дороги плохое, отдохни, а разговор после дня рождения продолжим. Только никакого «после» у него уже не было. Вот такой у меня мотив.