Пока они дожидались результатов, в дверь позвонили. Выйдя из комнаты, чтобы открыть, Том вскоре вернулся с каким-то конвертом.

— Скрытые улики! — провозгласил он.

— А, это хорошо, — сказал Райм. — Наконец-то у нас есть отпечатки пальцев. Пропусти их через САИОП, Мел.

Находящиеся в Западной Виргинии мощные серверы фэбээровской системы автоматической идентификации отпечатков пальцев проведут поиск по федеральным и штатским базам данных, выдав результаты за считанные часы или даже минуты, если служба скрытых улик нашла хорошие, четкие отпечатки.

— Как они выглядят? — спросил Райм.

— В целом неплохо. — Сакс показала ему снимки. Многие представляли собой лишь фрагменты, однако имелся и добротный отпечаток всей левой ладони. Первое, что отметила Сакс, у убийцы на этой руке деформированы два пальца, мизинец и безымянный. Казалось, они срослись и заканчивались совершенно гладким участком кожи, без каких-либо отпечатков. Райм неплохо разбирался в патологии, но все же не мог сказать, врожденное ли это отклонение или результат травмы.

«Что за ирония судьбы, — думал Райм, глядя на изображение, — у преступника левый мизинец поврежден, а у меня ниже шеи это единственная часть тела, способная двигаться».

— Задержи-ка это на минутку, Мел… — неожиданно нахмурился он. — Подойди поближе, Сакс. Я хочу внимательно разглядеть это. — Когда Амелия подошла, Райм снова стал изучать отпечатки пальцев. — Заметила что-нибудь необычное?

— Нет. Хотя подождите… — Она засмеялась и провела пальцем по снимкам. — Они одинаковые. Все его пальцы одинаковые. Вот этот маленький шрам везде находится в одном и том же положении.

— Должно быть, он носит особые перчатки, — сказал Купер, — с фальшивыми папиллярными линиями. Никогда такого раньше не видел — только в телевизионных шоу.

Кто же, черт возьми, этот преступник?

На экране компьютера появились результаты, полученные на ГХ/МС.

— Отлично, это чистый латекс и… что же это такое? — недоумевал Купер. — Компьютер определяет это как альгинат. Никогда не слышал о…

— Вспомни о зубах, — посоветовал Райм.

— Что? — удивился Купер.

— Это порошок, который смешивают с водой, чтобы сделать пломбу. Им пользуются дантисты. Возможно, наш убийца — зубной врач.

Купер снова обернулся к экрану.

— Еще мы имеем очень слабые следы касторового масла, пропиленгликоля, метилового спирта, слюды, окиси железа, двуокиси титана, дегтя и кое-каких нейтральных пигментов.

— Некоторые из них используются в косметике. — Райм припомнил случай, когда убийца губной помадой жертвы написал на ее зеркале похабную фразу; пятна этой помады потом обнаружили у него на рукаве. Расследуя это дело, Райм многое узнал о косметике.

— Это ее? — спросил Купер.

— Нет, — ответила Сакс. — Я взяла мазки с ее кожи. Она не пользовалась косметикой.

— Что ж, занесем это на доску. Посмотрим, значит ли это что-нибудь.

Внимательно рассмотрев кусок веревки — орудие убийцы, Мел Купер окинул взглядом присутствующих.

— Это белая веревка с черной сердцевиной. И то и другое сделано из шелка, легкого и тонкого; вот почему она выглядит не толще обычной веревки, хотя, по существу, это две веревки, связанные вместе.

— И зачем это нужно? — поинтересовался Райм. — Сердцевина делает веревку прочнее? Ее легче развязывать? Или, напротив, труднее? В чем тут дело?

— Не имею понятия.

— Дело становится все загадочнее. — В голосе Сакс прозвучали драматические нотки, что чрезвычайно возмутило бы Райма, если бы он сам не был с ней согласен.

— М-да, — смущенно подтвердил он. — Это для меня ново. Но давайте продолжим. Мне хотелось бы натолкнуться на что-нибудь знакомое, то, чем мы могли бы воспользоваться.

— А узел?

— Завязан специалистом, но я не могу его опознать, — ответил Купер.

— Отправьте снимок узла в бюро. И… мы никого не знаем в Морском музее?

— Они несколько раз помогали нам с узлами, — сказала Сакс. — Я им тоже отправлю снимок.

В этот момент позвонил Тоб Геллер из отдела компьютерных преступлений.

— Это довольно забавно, Линкольн.

— Рад, что мы позабавили тебя, — пробормотал Райм. — Сообщишь ли нам что-нибудь полезное насчет нашей игрушки?

Геллер, молодой человек с вьющимися волосами, на колкости Райма обычно не реагировал, особенно в тех случаях, когда дело касалось компьютеров.

— Это цифровой магнитофон. Впечатляющая штучка. Ваш невидимка что-то записал на него, сохранил звук на жестком диске и запрограммировал так, чтобы он воспроизвел его с задержкой. Что именно записал преступник, сказать нельзя — он запустил программу, которая стерла всю информацию.

— Там был его голос, — пробормотал Райм. — Когда он говорил, что взял заложника, это была лишь запись. Как и стулья. Преступник хотел убедить нас, что он еще в помещении.

— В этом есть смысл. Это особый динамик — маленький, но с прекрасными басовыми и средними тонами. Он очень хорошо воспроизводит человеческий голос.

— На диске преступник ничего не оставил?

— Не-а. Стер навсегда.

— Черт! А я хотел получить запись его голоса.

— Прости, но тут уже ничего не поделаешь.

Райм огорченно вздохнул, предоставляя Сакс возможность самой сообщить Геллеру о том, как высоко они ценят его помощь.

После этого бригада обследовала наручные часы жертвы, разбитые преступником по какой-то непонятной причине. Им удалось выяснить только одно: время, когда они были разбиты.

Преступники иногда разбивают часы на месте преступления, предварительно установив их на другое время, чтобы направить следствие по ложному пути. Однако эти часы остановились приблизительно в то время, когда наступила смерть. Что все это означает?

Снова загадки…

Когда помощник занес все их наблюдения на белую доску, Райм взглянул на пакет, где находился листок регистрации.

— Там недостает одного имени, — размышлял он вслух. — Записались девять человек, а в списке только восемь… Думаю, нам нужно обратиться к эксперту.

— Приказываю позвонить, — сказал Райм в микрофон. — Вызови Паркера Кинкейда.

На дисплее появился номер 703 — код штата Виргиния, затем набираемый номер телефона.

Гудок. Через секунду девичий голос ответил:

— Дом Кинкейдов.

— Паркер здесь? Я имею в виду твоего отца.

— А кто его спрашивает?

— Линкольн Райм. Из Нью-Йорка.