Но хватит об этом (как я часто себе говорю). Здесь мы вырастили двоих детей. Это наш дом. Мы много работали, чтобы купить его. Мы продолжаем работать, чтобы не потерять его (хотя последняя выплата по кредиту уже через семнадцать месяцев… ура!). Это история нашей семьи. Только теперь я могу честно признаться себе, что душой никогда не тяготела к этому дому. И Дэн тоже. Как же я жалею, что в свое время мы не отказались от его покупки.

Наш дом.

Об этом я думала, когда остановилась на подъездной аллее и увидела Дэна. С сигаретой во рту он сидел на скамейке, занимавшей большую часть крыльца. Заметив мою машину, он вскочил на ноги, словно нашкодивший мальчишка, бросил сигарету на крыльцо и затем, пытаясь скрыть «улики», носком ботинка спихнул окурок в траву. Дэн якобы не курил уже полгода, но я знала, что он выкуривает несколько сигарет в день… и он давно уже перестал оправдываться по этому поводу.

— Привет, — поздоровалась я с улыбкой, выбираясь из машины.

Он смотрел на меня сконфуженно:

— Это первая сигарета за всю неделю.

— Замечательно. Как прошел день? — спросила я.

— Устроился, — ответил он, уткнувшись взглядом в свои ноги.

В тот момент я испытала облегчение и ужасное чувство вины. Ведь Дэн, я знала, очень не хотел работать на складе. Знала и то, что он понимает: этот дополнительный доход поможет нам вздохнуть свободнее. Я попыталась взять его за руку. Он напрягся всем телом, чуть отпрянул, убрал руку за спину. Я помолчала, потом произнесла:

— Спасибо.

Мясной рулет. Дэн приготовил мясной рулет. По рецепту матери. В говядину положил три зубчика толченого чеснока, сам рулет смазал томатным соусом «Хайнц» (несколько радикальный рецепт, не раз говорил он мне, для Бангора (штат Мэн) 1970-х… когда чеснок там считался ни много ни мало экзотической приправой). К мясному рулету он приготовил запеченный картофель и салат из свежего шпината. Купил бутылку австралийского красного вина «Джейкобс Крик» — «по словам парня из супермаркета», сообщил он мне, «вполне можно пить».

— Высокая оценка из уст парня из супермаркета, — заметила я. — Я крайне признательна тебе за все эти хлопоты…

— Я подумал, что нужно отпраздновать мое назначение.

— Да, пожалуй, это стоит отметить.

— Я знаю, в семь ты встречаешься с Люси…

— У нас час в запасе, если мясо будет готово к…

— Будет готово через пятнадцать минут.

— Прекрасно. Тогда, может, откроем вино?

Он откупорил бутылку, наполнил два бокала и один дал мне. Мы чокнулись.

— За твою новую работу, — сказала я.

— Вот уж не думал, что когда-нибудь буду пить за работу на складе.

— Это должность диспетчера…

— Помощника диспетчера.

— Все равно руководящая должность.

— На складе.

— Дэн…

— Да, да, знаю, для нас это решение многих проблем.

— И стартовая площадка для тебя. Я уверена, это временная…

— Прошу, перестань меня подбадривать…

— Лучше, если буду втаптывать в грязь?

Он улыбнулся. Я подошла к нему, обняла, поцеловала в губы и шепнула:

— Я люблю тебя.

Вместо того чтобы ответить на мой поцелуй, Дэн понурился. Через какое-то время буркнул:

— Рад это слышать.

Я попыталась приподнять его лицо за подбородок, но он стряхнул мою руку. Сказал:

— Посмотрю, что с картошкой.

Я оцепенела. Может, я посылаю не те сигналы? Может, мои слова он подсознательно истолковывает как унизительные, критикующие или…

— Я чем-то тебя расстроила? — услышала я свой вопрос, заданный вслух.

Дэн закрыл дверцу духовки, выпрямился и с удивлением посмотрел на меня:

— Я такое говорил?

— Ты не чувствуешь во мне опоры или от меня исходит негатив…

— Ну, зачем ты опять?

— Потому что… потому… — Меня душили всхлипы, и слова застревали в горле. — Потому что… я в растерянности.

То, что он сказал в ответ… этому у меня нашлось лишь одно определение: «немыслимо».

— Твои проблемы.

Всхлипы вырвались наружу. Я опустилась на стул и заплакала. Все, что я держала в себе многие недели, месяцы, внезапно стало извергаться из меня с безудержными рыданиями.

Появилась Салли.

— Очередной приятный вечер в кругу семьи, — сыронизировала она.

— Все нормально, это я так, — сказала я, с трудом подавив рыдания.

— Конечно. И у тебя все нормально, и у папы. И мы все любим друг друга. И все просто замечательно. Кстати, ужин я пропускаю.

— Но папа приготовил чудесный мясной рулет.

— Когда это мясной рулет был «чудесным»? В общем, мне только что позвонил Брэд. Его родители решили поужинать в бистро «Соло», в Бате, и меня пригласили.

— Поздновато уже, — сказал Дэн.

— С чего это? — спросила Салли.

— Твой ужин в духовке.

— Завтра доем, что останется.

— Извини, — сказал Дэн, — но я тебя не отпускаю.

— Это нечестно, — возмутилась Салли.

— Плохо, что ты так думаешь.

— Пап, ну что ты в самом деле? «Соло» — прекрасный ресторан…

— На этот счет сказать ничего не могу. Я там не бывал.

— Это потому, что последние полтора года ты без работы и вечно не в настроении…

— Салли… — одернула я дочь.

— А что? Это правда… будто сама не знаешь.

Молчание.

Дэн медленно нагнулся и снова поставил картофель в духовку. Потом, выпрямившись, повернулся к дочери и сказал:

— Хочешь ужинать с теми людьми — иди.

Салли обратила на меня взгляд, ища подтверждения словам отца. Я кивнула, и она выбежала за дверь. Я услышала, как к дому подкатил автомобиль, и, выглянув в окно, увидела, как Салли направляется к серебристому «мини» Брэда. Он вышел из машины, поприветствовал ее, поцеловал в губы. Она не отпрянула. В тот момент я прониклась абсолютной уверенностью, что они спят вместе. Не то чтобы это явилось для меня ошеломляющим откровением, ибо я подозревала, что они близки уже год. Полгода назад Салли попросила, чтобы я записала ее на прием к своему гинекологу — просто чтобы «провериться». Принимает противозачаточные или вставила спираль? Пожалуй, и то и другое лучше, чем беременность. Глядя на Брэда, такого высокого, стройного, лощеного на вид, и это в городе, где люди с лощеной внешностью — явление нетипичное, я только об одном могла думать: он разобьет ей сердце.