Волновалась, что резерва не хватит на все оговоренные услуги, но, к счастью, чирей у мальчонки лопнул сам, горшков у хозяйки набралось всего три, а у Чернявки обнаружился гнилой зуб, он и не давал кошке покоя, однако поддался на простенькое заклятие исцеления.

Дольше всего пришлось возиться с мышами. Упорные тварюшки оказались! Эви с ними и так, и этак. Из избы гнала — не идут. Снаружи выманивала — не выходят. Сто раз вокруг домика обежала, всю голову сломала, какое заклинание применить.

Райли в это время сражался с дровами. Тюк — бревно отскочило, чудом не заехав королю в лоб. Тюк — топор намертво застрял в колоде. Бедняга вспотел, но старался изо всех сил.

— Да-а, — протянул хозяин. — Вон как дрова-то тебя одолели. Это тебе не с татями сражаться!

Эви, пробегая мимо, щелкнула пальцами — наложила чары на топор. Теперь Раулар не промахнется! А у самой пара единиц всего осталась. Эх, мыши-мыши, что же вы так подводите!

К счастью, вспомнила о мышегонке — зелье, чей запах серые вредители не переносили. Еще полночи его варила под восхищенными взглядами ребятни. Они вызвались добровольными помощниками, бегали по поручению Эвелины то за коровьим навозом, то за глиной, то за шерстью рыжего кота. Зелье получилось забористое! Не то что мыши, хозяева едва не сбежали!

Мейджи внесла финальный штрих — небольшое заклятие — и протянула опешившей хозяйке горшок, полный коричневой массы.

— По три капли в углы — и забудете про мышей. На несколько месяцев хватит!

Только под утро Эви и Райли определили на ночлег в сараюшку, продуваемую всеми ветрами. Они закопались в прелое сено, прижались друг к другу, стремясь согреться. Вторая ночь вне замковых стен… А сколько их еще впереди?

Несмотря на усталость, Эвелина долго не могла уснуть. Примостила голову на грудь Раулара, слушала его сонное дыхание: короля почти сразу сморил сон, а сама все думала о камнях и разглядывала Арканар с искрой непонятной магии внутри.

К Фоссу — городку на границе с Верикией — добрались только через три дня. Эви и не подозревала, что путь пешком занимает столько времени.

К тому моменту, когда король и его артефактор зашли в городские ворота, выглядели они настоящими оборванцами. Райли был без куртки, в одной рубашке, благо весна вошла в полную силу: деревья покрылись листвой, солнце просушило землю.

Куртку пришлось продать, чтобы купить еды. В селении Рок, где Эви надеялась подработать, служил свой постоянный магистр. Пришел сюда двадцать лет назад, так и остался. И людей лечил, и скотину, бытовую магию знал неплохо, а что еще нужно простым селянам. Да и привыкли к нему.

Мейджи, как и положено по уставу, заняла место в ярмарочном ряду на площади, развернула диплом, выложила на прилавок. Вот, мол, практикующий маг, жду заказов. Райли стоял рядом, поигрывал мускулами. Изображал помощника. Магистры иногда нанимали подручных — вещи носить, от зевак ограждать, договариваться о ночлеге.

Селяне косились с любопытством, но ни один не подошел, пока сердобольная старушка не сжалилась над поникшей Эвелиной:

— Туточки свой магистр есть, давно уж. И берет недорого. Яичками, курочками. Только зря теряешь время, детка.

Эви собиралась сказать, что и она вовсе не против взять оплату яйцами, но Райли схватил диплом — едва не порвал, свернул и сунул в руки мейджи.

— Знали бы они, с кем разговаривают! — процедил он сквозь зубы. — Они тебя недостойны!

— Но… деньги…

— Я все решу!

Тогда и сдали куртку в лавку старьевщика. Добротную, из дубленой кожи, с металлическими заклепками куртку когда-то сшили на заказ. Она не боялась ночной сырости и пронизывающего ветра. Хозяин лавки сразу смекнул, что сделка выгодная.

— Три серебрушки!

— Ты знаешь, сколько она стоила?

— Стоила! Раньше! А сейчас — три монеты или идите в следующее село.

Райли рванул пуговицы так, что они едва не отлетели, бросил куртку на прилавок. Брезгливо принял от мужчины три захватанных серебрушки.

Зато с каким удовольствием Эвелина уплетала горячую картошку из бумажного кулька! Они купили ее тут же, на углу улицы, у разносчика. Тот выловил черпаком из жестяного бидона, над которым курился пар, пять желтых, точно слитки золота, картофелин. Щедро посыпал зеленым луком и сбрызнул маслом. Эви подумалось, что она в жизни не ела ничего вкуснее. А Райли один клубень целиком запихал в рот, обливаясь отваром.

Последнюю ночь провели в лесу у костерка. Долго не могли уснуть, смотрели на языки пламени и почти не разговаривали. Райли время от времени подбрасывал в огонь хвороста, шевелил угли веткой, чтобы сильнее разгорелись.

Эви показалось, что алый камень рядом с костром тоже налился яркостью. Будто ожил. Просто воображение, конечно…

— Что ты там увидела? — не выдержал Раулар. — Зачем ты на него уставилась?

Он-то всегда поглядывал на перстень, ставший причиной всех его несчастий, с неприязнью.

— Думаю, надо бы завязать тряпкой, — пожала плечами Эвелина. — Как бы не позарился никто…

— Да, да… Конечно…

Райли сделалось совестно. Он подсел ближе к подруге, обнял за талию и примостил голову ей на плечо. Защекотал теплым дыханием шею. Всегда так делал, когда набедокурит. Подождал, не начнет ли Эви вырываться, как обычно, когда бывала не в духе. Она и огреть могла, в шутку, конечно. Тогда Райли пыхтел и отсаживался. Но сейчас Эви расслабленно откинулась, оперлась на его грудь. Ее разморило от тепла и усталости.

Райли отогнул сзади воротник пальто Эвелины и осторожно поцеловал полоску кожи ниже роста волос.

— Ты с ума сошел? — лениво спросила она.

Двигаться не хотелось. Охота ему прижиматься губами к вспотевшей шее — пусть прижимается. Райли засопел и коснулся кончиком языка мочки уха. Руки на талии сделались тяжелыми, горячими.

— Эви… — сказал он хрипло. — А если не выживем… Хотя бы будет, что вспомнить!

— Если не выживем, — сонно отозвалась Эвелина, — мы уже ничего не сможем вспомнить.

Она повозилась, уклоняясь от поцелуя, но из объятий не выскользнула. Это ведь Райли. Она привыкла к заигрываниям. С пятнадцати лет научилась держать друга на расстоянии. То подзатыльником охладит пыл, то прикрикнет. Раулар, однако, тоже не сдавался. Надеялся, что однажды бастион падет. Так и жили.

Мама как-то раз попеняла дочери, что Эвелина ведет себя как собака на сене.

— Неправда! — оскорбилась Эви. — Я никогда ему надежд не давала. Всегда говорила, что он только друг. Был и останется. А если он что-то там себе надумал — его беда!

…Райли вздохнул, рук не убрал, но и с нежностями больше не лез. Дышал в волосы, как теленок. Эви благосклонно чмокнула его в щеку.