— Примерно как у тебя, тогда? — вспомнил одну из виденных им тренировок Мистресс.

— Да нет. Я-то пользовалась магией, а Далоф их руками и ногами избивал. Говорил, что это помогает ему лучше выполнять свои обязанности.

— Вот оно что, — ухмыльнулся Тима и прекратил расспросы, однако мнения своего все же не поменял. Негоже было, что какой-то раб, хоть и бывший, отдает распоряжения солдатам. У солдата должен быть только один командир.

Тем временем они достигли своей цели. Комната, предназначенная для завтрашнего прощания, ничем особым не выделялась. Обычная гостиная, с обычными для этого дома украшениями. Единственной, действительно выделявшейся деталью на общем фоне было тело Лилианы, лежащее специальном столе. Стол этот был неотъемлемой частью местного похоронного обряда и назывался «Последним ложем». Его принято было украшать как можно шикарнее, отдавая последнюю дань усопшему. Естественно, что подобные вещи никто не закапывал вместе с трупами. Подобные столы становились семейным достоянием и на них могло отправиться на тот свет не одно поколение.

По сути же, никаким ложем, а уж тем паче — столом тут не пахло. Это были банальные носилки. Да, богато украшенные. Да, вычурные. Но тем не менее, просто носилки. Их устанавливали на специальных козлах на время прощания и издалека они действительно напоминали стол.

Предки Лилианы знатно постарались, создавая свое «Последнее ложе». Оно имело золотые рукояти с обеих сторон, позолоченную металлическую раму, а деревянная основа была покрыта затейливыми, покрытыми эмалью узорами. В общем, дорохо-бохато. Но все же красиво. Этого не отнять.

Но, несмотря ни на что, носилки не могли соперничать в красоте со своим содержимым. Даже мертвая, Лилиана была прекрасна. У Тимы защемило сердце, когда он впервые увидел тело девушки. Перед мысленным взором понеслись все недавние события. То, как она умирала у него на руках…

Накатившая на него злость позволила очиститься разуму. Он еще раз, на этот раз, отгородившись от эмоций, посмотрел в сторону тела. Мертвая Лилиана сейчас чем-то напоминала панночку из советской экранизации Вия. Это помогло окончательно сбросить оковы наваждения.

— Ну что, Далоф, поможешь мне? — обратился он к бывшему дворецкому, становясь у изголовья тела Лилианы.

— Конечно, сэр, — ответил тот, вставая в ногах.

— Ну, тогда взяли, — последовала команда от Тимы.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Тима сидел на берегу и задумчиво наблюдал за тем, как морской прибой пытается утащить в пучину какую-то деревяшку. Деревяшка тонуть никак не хотела и постоянно оказывалась на гребне волны, лишь для того, чтобы вновь упасть на песок и дождаться следующей. Вновь оказаться на гребне. И вновь упасть на песок.

Эта деревяшка очень напоминала Тиме его самого. Много действий, много барахтания, а толку ноль. Сколько он уже в этом мире? Пару месяцев? И что он успел сделать за это время? Смог построить свою прогрессорскую империю? Смог сделать хоть что-то полезное? Не смог. Единственным его достижением было то, что он стал наследником местного древнего рода. И то, не его это заслуга. Да и не заслуга вовсе. Лишь стечение обстоятельств, очередная волна, что немного приподняла его-деревяшку, чтобы затем ударить о мокрый песок.

И так раз за разом. Подъем-удар, подъем-удар. Он барахтается в волнах сиюминутных событий, а толку? Чего он хочет добиться? Какие цели преследует? Да, нужно помочь Лилиане. Да, нужно вернуть ее душу в тело. Великолепные цели. Праильные. Но была проблема. И проблема заключалась в том, что он совершенно не представлял как это сделать. И Гадаар не представлял. Получается что они зря устраивали всю эту чехарду с разведкой в храме, с проникновением в дом семейства Ирри?

А ведь при всем при этом гибли люди. Из-за него гибли, между прочим. Не приди он в храм и не приведи туда Лилиану — не было бы общей суматохи и давки, не пострадали бы невинные, не погиб бы тот раб…

Тима и сам не заметил как легко стал убивать. Сколько таких рабов и слуг, чья вина состояла лишь в том, что они заступили ему дорогу попало к нему в коллекцию?

— Коллекцию, — задумчиво повторил он вслух и грустно улыбнулся. Он и сам не заметил как начал употреблять это слово по отношению к своим жертвам. Или не к своим?

Тима достал свой серп и всмотрелся в его кристальный клинок. Он, казалось, совершенно не изменился. Все та же прозрачность льда, все те же бирюзовые прожилки. А тем не менее, эта вещь забрала уже достаточно большое количество жизней. Какое? Тима и сам не помнил. Попытался сосчитать. Не смог. Неужели он настолько оскотинился, что даже не помнит всех, кого убил? Получается так.

Так может все дело в этом самом кинжале? Может именно он превращает неплохого, по сути, парня в эдакое чудовище? Очень хотелось верить в это, очень хотелось обвинить во всем произошедшем кого угодно, лишь бы не себя. Но Тима помнил прекрасную поговорку из своего родного мира, поговорку о том, что убивают не пули, а люди. Так было и тут. Он виноват в своих поступках, он и никто иной. И выброси он сейчас свой кинжал и… Ничего бы не изменилось. Груз смертей как лежал на нем лично, так и будет лежать. Так что же ему делать дальше? Тима всерьез задумался над этим вопросом. Думал долго, настолько долго, что не заметил как непокорная щепка все же сдалась на волю прибрежных волн и исчезла где-то в морской пучине. Думал долго, но все же нашел решение. Простое и, наверное, единственно верное в данной ситуации. Он примет всю ответственность на себя и будет делать что должно. А убийства… Увы, в данной ситуации без них не обойтись. Никак не обойтись. Но Тима пообещал себе в будущем стараться обходиться без лишней крови.

Прочистив себе таким образом мозги и избавившись от не вовремя накатившего на него уныния, Тима, теперь, был готов действовать. И, для начала, следовало упорядочить всю имеющуюся у него информацию.

Итак, что у него имелось в наличии? Был труп Лилианы, который они с Далофом все же смогли беспрепятственно дотащить в специально арендованный фургон, запряженный парой лошадей. Сейчас, по прошествии некоторого времени, Тима все еще не мог точно сказать что же в ту ночь доставило ему больше неудобств — править этими лошадьми, не имея никакого опыта вождения повозок на конной тяге, прохождение контроля на воротах, когда пришлось изрядно дать на лапу